Командующий Владимир Булгаков. По заслугам и честь - Николай Сергеевич Асташкин

– По этой программе мы подготовили к предстоящим боевым действиям в Чечне почти всех специалистов, – признался Булгаков. – За исключением наводчиков-операторов БМП‑2. На БМП стоит 30‑миллиметровая пушка. Подготовить ее к бою не составляет труда. И стрелять из нее легко. А вот заряжать сложно, потому что есть определенные нюансы. Если ты, например, нарушил последовательность операций – все, пушка стрелять не будет. А зачем такая боевая машина пехоты, если ее мощная пушка, «тридцатка», не поддерживает тебя огнем в бою?

Правда, помощь бригаде оказывалась. Как-то комбригу позвонил замглавкома Сухопутных войск по вооружению генерал-полковник Сергей Маев и спросил: «Что тебе нужно по технике?» Булгаков ответил: «Техника у меня, в принципе, новая, вышла с дивизией из Польши. Но при подготовке механиков-водителей почти на всех БМП оборвали правые фальшборта». «Это не страшно, – успокоил комбрига старший начальник. – Форсировать водные преграды не придется». И уточнил: «Механики у тебя откуда?» «Отовсюду», – ответил Булгаков. «В Моздоке у нас развернут ремонтный батальон, – обнадежил Маев, – в случае чего неисправную технику пропустим через него».

Однако программа, составленная офицерами-«афганцами», пришлась по душе не всем. Например, полковнику из управления боевой подготовки Московского военного округа, который проверял занятия в одной из мотострелковых рот. Ему не понравилось, что ротный, игнорируя требования всевозможных наставлений и курсов стрельб, учил подчиненных тому, что необходимо на войне. Между ними возник конфликт, свидетелем которого стал генерал Булгаков. Подойдя к полковнику, Владимир Васильевич жестко сказал: «Вы или помогайте, или убирайтесь отсюда!..» Да, чтобы сказать такое представителю вышестоящего штаба, нужно быть мужественным человеком! Не каждый офицер, и даже генерал, способен на такой поступок. Проверяющий, как водится, пожаловался на комбрига начальству. В приказе командующего войсками МВО генералу Булгакову был объявлен выговор, а его заместителям – строгие выговоры. В феврале 1995 года, когда бригада без потерь выполнила ряд важнейших боевых задач, приказ этот командующий отменил. Но факт остается фактом.

– Программа, по которой мы готовили людей к боевым действиям, в конечном счете помогла командирам подразделений и задачи выполнить, и людей сохранить, – заметил генерал Булгаков. – А воевали мы и в Грозном, и в предгорьях. И воевали, скажу, умело. Ту же лопату солдат уже не бросал. Знал, что лопата – его первая спасительница. За десять дней на полигоне, перед отправкой в Чечню, мы буквально вбивали в сознание каждого солдата такую мысль: «Парень, бросишь лопату – значит, не сумеешь отрыть окоп и можешь погибнуть под обстрелом». А когда боец увидел, что на самом деле это так, то мог бросить все что угодно, но не лопату. Как только куда-нибудь прибывали, слезали с машин – и сразу к земле. Хоп, хоп, хоп – и вырыли окопчик! И не страшен им был ни огонь артиллерии, ни стрельба из минометов. Так что, чему научишь солдата на полигоне, то он и будет делать в бою. А что нужно солдату в бою? Замаскироваться. Защититься. Наблюдать. Определять цели, дальности до них, какие делать поправки при выстреле. В случае ранения оказать первую помощь себе или раненому товарищу, пока стрелок-санитар не приползет. Уметь обнаружить и уничтожить мины. Не разминировать! Накладной заряд взорвал – и пошел дальше…

На полигоне

В состав 166‑й бригады входила разведывательная рота, которой командовал капитан Игорь Баталов – будущий Герой России! По его приказу комплектованием разведроты занимался старший лейтенант Алексей Тихонов, командир разведывательного взвода наблюдения (РВН).

Ныне Алексей Тихонов – полковник запаса.

– Временный пункт приема личного состава располагался в спортзале, где я находился неотлучно, – рассказывал он. – Ведь команды могли прибывать и ночью. При подборе людей меня в первую очередь интересовали сержанты – у них имелся хоть какой-то армейский опыт. Затем обращал внимание на тех солдат, кто горел желанием попасть в разведку – силой в роту мы никого не тянули. В общем, собирал «сливки» из прибывавших на пополнение бригады солдат. Ну и, конечно, нажил врагов – танкисты и артиллеристы на меня буквально взъелись. Даже пожаловались генералу из штаба округа, который проверял бригаду. Он зашел в спортзал и учинил мне разнос: стал кричать, угрожать, что снимет с должности и разжалует. А я так спокойно отвечаю: «Не вам же, товарищ генерал, идти в Чечне в разведку, а мне». Поняв, что я буду стоять на своем, генерал направился к комбригу. Через некоторое время оба спускаются со второго этажа, а я стою у входа в спортзал. Комбриг: «В чем дело?» Я доложил: «Из состава прибывающих солдат подбираю наиболее подготовленных специалистов». «Продолжай заниматься», – сказал он и пошел дальше…

В этом поступке – весь генерал Булгаков. Пройдя войну в Афганистане, он знал цену инициативы командира, его уверенности в себе, понимал, что разведка – глаза и уши командира (а РВН Алексея Тихонова как раз и являлся такими «глазами и ушами»), оттого, наверное, и поддержал в возникшем конфликте командира взвода, а не заезжего генерала из Москвы.

Разведчики убыли на полигон одними из первых.

– Как только сформировали роту, сразу вышли на полигон, – сказал Алексей Тихонов. – Жили в лесу. Развернули палатки, натаскали елового лапника, который служил нам вместо постели. Времени было в обрез, поэтому работали днем и ночью. Каждый командир разведывательного взвода занимался с подчиненными по плану, утвержденному начальником разведки бригады гвардии майором Ильей Касьяновым…

Полигон – не театр военных действий, на нем нет ни разрушенных домов Грозного, ни догоравших остовов танков и боевых машин пехоты, каких было не счесть на улицах чеченской столицы после неудачного новогоднего штурма города. Как создать признаки разрушений? Как воспроизвести картину войны, воздействуя на чувства солдата? В общем, действовали по принципу: «Чтобы изобразить настоящий бой, надо поставить солдата в условия большого напряжения».

– Бойцы у меня стреляли днем и ночью, – продолжал Тихонов. – Автомат для многих из них стал, как у нас говорят, частью тела. К концу первой недели многие из них валились с ног…

К тому времени на полигон вышла почти вся бригада. Поэтому лес напоминал муравейник, где в разные стороны перемещались колонны бойцов. Разведвзвода отрабатывали задачи самостоятельно, каждый на своем месте. Полигонного оборудования не хватало, поэтому приспосабливались к «местным условиям». Например, вышку автодрома, которая находилась в стороне от полигона, использовали в качестве «высотного здания». На ней находился начальник разведки бригады майор Касьянов, имитировавший действия боевиков.

Занятие проходило по такой схеме. Взвод делился на группы, а каждая группа – на подгруппы: нападения, огневой поддержки и обеспечения. Для усиления своих подгрупп разведчики использовали и тренировались с гранатометами и огнеметами.