Светоч дружбы. Восточный альманах. Выпуск четырнадцатый - Михаил Иванович Басманов

протянешь. Печень у тебя ни к черту…» Но Али-ага пить не бросил. Года через четыре он снова оказался у доктора, который на этот раз заявил: «Теперь у тебя и с легкими плохо. Давай бросай пить, курить и работать, а то через полгода загнешься». И на этот раз Али-ага не послушался доктора и дотянул-таки до семидесяти пяти. Может, и еще пожил бы, не угоди он под грузовик. Злые языки в городке поговаривали, будто это доктор подкупил шофера того грузовика. Вот потому-то ветеринар и не доверял доктору.

Доктор поднял руку человека, лежащего на носилках, и отпустил ее. Рука безжизненно упала на грудь несчастного.

— Полагаю, рука сломана, — изрек доктор.

— Не исключено, что бедняга так ослаб, что и руки поднять не в силах, — возразил ветеринар.

— Возможно, возможно, — сказал доктор в раздумье, однако же наложил на руку шину и туго перебинтовал. — У тебя еще болит где-нибудь? — спросил он больного.

Тот ничего не ответил.

— Он и говорить не может, — объяснил нотариус.

— Ну что, приятель, ты, оказывается, и говорить не можешь? — спросил больного ветеринар.

Но тут вмешалась жена каймакама:

— Да, говорить он не может, но нас понимает. Сделаем так, я видела это в кино: мы будем спрашивать, а он в ответ пусть моргает. Раз моргнет — значит, «да», два раза — «нет».

— Гениально! — воскликнул доктор. — Гениально! — Он очень любил это слово. — Еще болит где-нибудь? — спросил он, повернувшись к больному.

Человек на носилках моргнул два раза.

— Значит, у него нигде не болит, — перевела ответ больного жена каймакама.

— Да я все прекрасно понял, — раздраженно сказал доктор. — Уберите же с его лица одеяло, дайте человеку дышать!

— Я полагаю, что все гораздо хуже, чем мы думали, уважаемый коллега, — заметил ветеринар, — судя по тому, что он не чувствует боли, у него, должно быть, атрофия нервной системы.

Доктора бесило, что ветеринар то и дело называл его «коллегой» и совался со своими дурацкими диагнозами.

Нотариус склонился над носилками и как глухого громко и раздельно спросил больного: «От-ку-да ты, при-я-тель?»

Больной, не мигая, уставился на него в удивлении.

— Хорош вопросик, — съехидничал директор школы, — интересно, как это он вам ответит, если может только моргать?

— Господин директор прав, — согласился доктор. — Пошлем-ка лучше кого-нибудь в город, пусть расспросят людей, может, кто и знает этого бедолагу.

Жена каймакама вызвалась выполнить эту миссию. Тут кому-то пришла в голову удачная мысль спросить у самого больного, и на него посыпались вопросы:

— Ты не из Аданы?

— А может, из Бандырмы?

— Не из Чанаккале?

Но на все вопросы больной давал отрицательный ответ.

— Да бросьте вы его мучить вопросами, лучше подумайте, как помочь бедняге, — вмешался старичок — курьер уездного управления.

— Не лезь не в свое дело! — прикрикнул на него каймакам, и старичок послушно убрался из комнаты.

— А знаете, коллега, курьер-то прав, — заметил ветеринар.

Но доктор, поглощенный своим делом, пропустил все это мимо ушей и продолжал:

— А ты ничего такого недоброкачественного не ел за последние сутки?

На лице больного почему-то вдруг промелькнуло подобие улыбки, но он дал отрицательный ответ.

— В аварию не попадал? — «Нет».

— Тебя не били? — «Нет».

— Может, у тебя какая застарелая болезнь? — «Нет».

— А может, он просто голодный? — просунув голову в дверь, перебил доктора курьер.

— Пшел вон! — рявкнул каймакам. — Сказано тебе, не лезь не в свое дело!

Директор школы распахнул окно, чтобы проветрить комнату, но ветеринар тотчас закрыл его, боясь, как бы больной не простудился. Нотариус сунул сложенное одеяло под ноги больному, но доктор вытащил одеяло и подложил ему под голову.

— Так тебе удобнее? — «Да» — моргнул человек на носилках.

— Слава Аллаху, теперь у нас все пойдет хорошо, — сказал ветеринар.

Жена каймакама привела горожан, и они стали по очереди заходить в комнату, чтобы опознать больного. Но все отрицательно качали головами и говорили:

— Первый раз видим, нездешний он.

— Ну вот, устроили проходной двор, — недовольно проворчал доктор.

— И правда, — согласился каймакам. — Если кто и опознает, то что толку?

Тут снова из-за двери вынырнула голова старичка-курьера:

— А может, бедняга все-таки просто голодный?

И опять каймакам выставил курьера за дверь.

— Ты голоден? — спросил доктор вполголоса, чтобы не услышал курьер, который, конечно же, торчал за дверью.

«Да» — немедленно последовал ответ.

— Так, значит, он и в самом деле голодный! — воскликнул ветеринар, у которого от волнения даже дух перехватило.

— А я что говорил! — раздался в дверях торжествующий голос курьера.

— Вон отсюда! — заревел каймакам.

— Значит, он всего-навсего голодный, — разочарованно пробормотал доктор. — Это хорошо, что мы еще догадались спросить.

— Давайте хоть снимем повязку с руки, — предложил ветеринар.

Пока ветеринар и директор школы разматывали бинты, доктор продолжал спрашивать:

— И давно ты голодаешь? — «Да».

— Два дня? — «Нет».

— Пять дней? — «Нет»…

Наконец удалось установить, что у бедняги целых девять дней во рту не было ни крошки.

— Да это прямо-таки мировой рекорд! — изумился директор школы.

— Чем разговоры разговаривать, лучше бы дали человеку поесть, — сказал курьер, вводя в комнату репортера и фотографа.

Но и на этот раз его выгнали вон. Репортер стал строчить в блокноте, а фотограф защелкал камерой.

Присутствующие сходились к единому мнению, что все беды в нашем мире происходят от голода и нищеты.

— Вы должны поместить это на первой полосе, — заявил репортеру каймакам. — Путь все знают, как следует поступать в подобных случаях.

— Голод — это мировая проблема, — с пафосом восклицал директор школы. — И ее невозможно решить, накормив лишь одного человека! Чтобы ликвидировать голод на земле, каждый из нас должен честно выполнять свой долг!..

При этом все, кого снимал фотограф, старались своим видом выразить мировую скорбь и озабоченность за судьбы человечества.

Когда спустя немного курьер, рискуя получить от каймакама очередную выволочку, появился с миской похлебки в руках, человеку на носилках уже закрыли лицо одеялом.

— Мы сделали все, что смогли! — патетически произнес ветеринар.

— Ну, как тут не переживать!.. Как же не возмущаться!.. — бормотал нотариус, уставившись на прожженный окурками ковер.

— Да, отмучился бедняга, — вздохнул доктор и закурил.

— Дайте заголовки крупным шрифтом и побольше снимков, — наставлял представителя прессы каймакам.

Старичок-курьер поставил миску с похлебкой у изголовья покойника и тихо вышел из комнаты.

Перевод с турецкого А. Баскакова.

Хосе Артуро Кирино

Хосе Артуро Кирино (род. в 1930 г.) — филиппинский прозаик и журналист. Свою деятельность начал с журналистики, проработав много лет в газетно-журнальном объединении «Таймс-Миррор». В настоящее время работает на Манильском телевидении.

Помимо литературной и журналистской деятельности Х.-А. Кирино известен как серьезный исследователь фольклора.

К числу его наиболее популярных сборников рассказов относятся: «Любовные