Королева. Последняя биография Елизаветы II - Эндрю Мортон

Но это одна сторона истории. Спустя годы Диана рассказала мне, что перед прибытием в Балморал она умирала от страха – «просто наложила в штаны» от нервного напряжения. Однако другие гости этого не заметили. Они восхищались ее уловкой во время рыбалки принца Чарльза на берегу речки Ди. Дело в том, что каждое лето фотографы патрулировали дорогу A93 на том отрезке, откуда видна часть речного берега, – в надежде увидеть Чарльза с его новой подружкой. Отмеченный многими премиями фотограф Кен Леннокс в течение десятилетий снимал королевскую семью на берегу Ди. Однажды он увидел там принца и прятавшуюся от посторонних глаз девушку. Пока он искал выгодную позицию, девушка его заметила и спокойно скрылась. Когда Леннокс вновь ее отыскал, она стояла за деревом и наблюдала за ним при помощи зеркальца компактной пудры. В этой странной игре в кошки-мышки Диана показала себя отнюдь не преследуемой дичью. Но как только фотографу стало известно ее имя, началась охота с последующим сенсационным заголовком в газете Sun: «Он снова влюбился». Прошло всего несколько дней, и в Британии не было мужчины, женщины или ребенка, которые бы не знали, что леди Диана Спенсер была вежливой и довольно застенчивой воспитательницей детского сада, а также дочерью 8-го графа Спенсера, владельца родового гнезда Элторп-холл в Нортгемптоншире. Наконец-то потенциальная невеста была из семьи графа. Королева-мать не скрывала удовлетворения, ведь бабушка Дианы, леди Рут Фермой, была одной из ее фрейлин. По мнению королевы и принца Филиппа, она подходила по всем параметрам: белая аристократка из англосаксов, протестантка без скандального прошлого. Дядя Дианы лорд Фермой раструбил, что у нее никогда не было любовника.

Королевская чета надеялась, что теперь прервется опасная связь старшего сына с Камиллой, женой Эндрю Паркер-Боулза, сослуживца Чарльза. В отношении последней пассии Чарльза все шло как по маслу. Диана была на седьмом небе, но семья ее предостерегала. Бабушка, леди Рут Фермой, так выражала свои опасения: «Ты должна понимать, что их чувство юмора и их стиль жизни совсем другие, и я не думаю, что тебе это подойдет»15.

Так дипломатично она выражала свои сомнения в том, что Диана подходила Чарльзу в качестве жены-консорта. Кроме того, она предупреждала внучку, что, несмотря на аристократическое происхождение Дианы, между королевской семьей и высшими классами все же существовали культурный и социальный барьеры.

У самой Дианы, как и у королевы, вызывало беспокойство присутствие на горизонте миссис Паркер-Боулз. В ноябре 1980 года редактор газеты Sunday Mirror Боб Эдвардс написал, что леди Диана тайно посетила принца Чарльза в королевском поезде в Холте, в графстве Уилтшир. Следуя прямому приказу королевы, дворец осудил статью и потребовал опровержения. Эдвардс отказался сделать это, ссылаясь на «надежный источник»16.

Диана знала, что не была в королевском поезде, но могла предположить, кто там мог быть – миссис Паркер-Боулз. С ее глаз стала спадать розовая пелена.

Совершенно неожиданно для королевы и ее двора проявилась еще одна тенденция, оказавшаяся роковой. Во время того лихорадочного Рождества и Нового года наплыв национальной и международной прессы в Сандрингем был таков, что королева чувствовала себя в засаде. Королева даже не могла выезжать на конные прогулки без того, чтобы ее не фотографировали. Все это так действовало на нервы, что однажды Елизавета II не выдержала и потребовала, чтобы фотографы удалились. Это отражало степень бессилия и гнева королевы: ее отдых бесцеремонно нарушался. А причина заключалась в присутствии леди Дианы Спенсер на семейном торжестве – опять же по приглашению ее величества. Как позднее сказала мне сама Диана: «Королева была сыта по горло».

Принц Уэльский проявлял нерешительность и колебался насчет своего личного будущего. В этом не было ничего нового. Сейчас он сожалел о своей нерешительности в отношении Камиллы Шанд, ставшей в итоге Паркер-Боулз. Он обдумывал, что ему делать, а его друзья взвешивали достоинства и недостатки Дианы. Их заключение вряд ли можно назвать положительным. Принцесса Анна считала третью дочь Спенсеров «глупой»17 – возможно, в отместку за презрительное прозвище «туман», данное ее мужу Чарльзом. Внук Маунтбеттена Нортон Ромси и его жена Пенни полагали, что Диана была влюблена в корону, а не в Чарльза. Спустя годы, когда я работал над книгой «Диана: ее истинная история», которая была написана при полном участии и воодушевленной поддержке покойной принцессы, я задал Диане и ее лучшей подруге Кэролайн Бартоломью один и тот же вопрос: корона или Чарльз? Обе в разное время и без раздумий ответили: «Чарльз». Диана не сомневалась в своих чувствах к принцу Чарльзу, но он не был уверен. Ведь он брал на себя страшную ответственность.

Королева более практично подходила к делу. Она думала, что располагающая к себе, позитивная и жизнерадостная девушка идеально контрастирует с подверженным мрачным настроениям и меланхолии сыном. Она надеялась, что молодая воспитательница детского сада станет ему идеальной компаньонкой и помощницей. Кроме того, после столкновения с лохматыми и неопрятными представителями прессы около собственного дома королева сочувствовала ситуации, в которой оказалась Диана. Каждый раз, когда та выходила из многоквартирного дома Колехерн-корт в лондонском районе Эрлс Корт, где вместе с подругами снимала жилье, ее преследовали толпы фотографов. В отличие от сына, королева смирилась с ситуацией, нежелательной как для Короны, так и для Дианы. Она надеялась, что все это скоро закончится. Частично в проблеме с папарацци был повинен сам принц Чарльз: он заявил в одном журнале, что 30 лет – подходящий возраст для брака. Перейдя этот рубеж, он тем самым произвел залп, оповещавший о начале брачного периода. Теперь каждая девушка, на которую принц бросал взгляд, рассматривалась как будущая королева.

Во время осады Сандрингема королева обсудила ситуацию с принцем Филиппом, и он сел писать письмо Чарльзу. Все королевские дети получали такие письма от «па» по разным поводам. Такова была семейная традиция решения деликатных вопросов. В пространном послании отец по-своему выражал сочувствие сыну и свое понимание ситуации, а также перечислял по пунктам трудности, касавшиеся обеих сторон дела. По мнению принца Филиппа, отношения Чарльза и Дианы зашли достаточно далеко, и наследнику следовало принять решение – завершить ли их на этом этапе ради репутации невинной девушки или сделать ей предложение. Одним словом, отец призвал сына прекратить колебания.

Позднее, когда стало понятно, что брак обернулся катастрофой,