Знание величия - Юлия Олеговна Чеснокова

бы настроении ни был. Нервы накалялись, и собственная несостоятельность в сфере бизнеса казалась ему неподъёмной, колоссальной. Будто бы снова не хватало храбрости для риска, но как рисковать и чем? Лезть на рожон и получить пулю от сингов? Должен был быть выход, но он не находился. Тяжёлый осадок ложился на душу от того, что он не рассказывал жене обо всех своих делах, но он зашёл слишком далеко, чтобы начать признаваться, в таком случае Элин лучше до конца и не знать, во что он впутался. Денег им хватало, кредит за квартиру выплачивался, хоть и не так быстро, как хотелось бы, а потребности молодой жены были самыми скромными и обычными, никаких дизайнерских платьев и изысканных кушаний в ресторанах ежевечерне она не вымогала. О детях пока что не вспоминали, Сынхён был убеждён, что в первую очередь надо разобраться со своим будущим, выкупить квартиру до конца, посмотреть, к чему приведут взаимоотношения с сингами, кто знает, может, и из Сингапура придётся однажды съехать? Не хотелось. Маленькое государство покорило Сынхёна своим удобством, своей чистотой, красотой и солидностью. Ему нравился этот уголок мира, распахнутый всем сторонам света, и в то же время такой самобытный, давший отпор соседним крупным державам. Чаша стала переполняться, когда синги без спроса и предупреждений перевели на имя одного из своих людей два процента акций крупной торговой компании, которые Сынхён замысловатыми операциями, вложением денег и умелыми дипломатическими и мошенническими манёврами приобрёл полгода назад. Ему стало окончательно ясно, что в преступном мире считаются только с силой, и никогда с умом. Можно было быть каким угодно гением, но останешься ни с чем, если сжимаешься от грозящего тебе кулака. А так и было, что Сынхён мог сказать толпе людей с оружием, против которой был один? Он обратился в Сингапурский международный арбитражный центр, чтобы отсудить своё – лишнего и чужого не надо, - в центр, славившийся справедливостью и непредвзятостью. Сюда обращались даже европейские фирмы и организации, чтобы добиться правды в решении финансовых вопросов, но Сынхёну намекнули, что всё это работает со многими, но не местными, связанными с сингами. Подопечные мафии принадлежат только мафии. Сынхён решился было дойти до министра юстиции Сингапура, но бандиты, прознавшие о его похождениях по инстанциям, пригрозили расправой, что оборвало надежды на законный и мирный исход. Отношения с преступниками разладились, приняв чуть ли не откровенно вражеский вид. Развивать проекты дальше смысла не было, всё равно они станут работать не на их разработчика. Сынхён надеялся за год преуспеть и приобрести так много, а итогом становилась ползущая стабильность. Это приводило в уныние, и день через день он приходил домой с бутылкой вина, которую печалившаяся заодно с мужем Элин распивала с ним на двоих, боясь, как бы от целых бутылок Сынхён не спился. Запрещать ему она и не думала, беспокоясь и видя, что алкоголь снимает раздражительность и усталость с плеч супруга. До шампанского, привезённого из Франции, они на годовщину не дошли, посчитав, что подождут следующей, более радостной. В Париж повторить поездку не получилось, вопреки желанию и имевшимся ещё несколько месяцев назад планам. Сынхён не представлял уже, как покинет Сингапур, чтобы его не оставили с носом окончательно. Казалось, отлучись ненадолго, и вернёшься к вычищенному без остатка имуществу, как после конфискации по суду. На что способны синги? Кто бы знал! Но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, мафия способна на любые подлости и гадости, не соотносимые с человеческой моралью, если вопрос касается денег. Именно в этот момент в жизни Сынхёна снова появился Дракон. О нём доходили разрозненные слухи, необоснованные сплетни. Кто-то говорил, что Квон Джиён вертится на Филиппинах, кто-то, что он связался с японцами. Информация о японцах была самой частой, но никто толком не знал от и до, что же в действительности делал Дракон весь этот год. Вспоминая потом этот сиротливый и ущербный две тысячи пятнадцатый, Джиён и сам бы не ответил и не перечислил всё, чем он занимался. Оказавшись в тату-салоне Наташи, чтобы в безвестности перекантоваться пару деньков, он познакомился там с представителями якудза из клана Ямашита. Набив28ая себе на очередной сессии татуажа зелёную чешую, бандит заинтересовал Джиёна, невольно захотевшего стереть на ком-то другом изображение дракона. Это его знак, его символ! Он единственный дракон! Почему их так любят множить и совать, где ни попадя, по всей Азии! Но ему было не до выпендрёжа, не до выпячивания, с возможностью напороться на неприятности. Дружелюбно и льстиво настолько, чтобы лживость благодушного тона было не распознать, Джиён разболтался с исколотым всеми красками типом без одной фаланги пальца[23] (ага, значит, не безукоризненный подчинённый, косячить умеет!). От него он узнал, что Ямашита набирают силу и хотят захватить когда-нибудь весь Токио под свой контроль, уничтожив другие борёкуданы[24]. - А не нужны ли им люди? – спросил Джиён, и через три дня был в Токио. Японский национализм не давал никому видеть в Джиёне конкурента или опасного игрока, и не напрасно. Все понимали, что за иностранцем, пусть даже корейцем, ни одна преступная семья не пойдёт, но как исполнитель любой вступивший в круг клана участник был полезен. Большинство коренных и преданных членов рода в мечтах о завоевании всего черного рынка и победе над врагами делало ставку на наследника Ямашита – Томохису, молодого человека до того совершенной красоты, что поверить в его принадлежность к криминальному миру Японии было за гранью возможного. Удлиненные чёрные волосы, глубокий взгляд, точёное лицо, не поддающееся точным эпитетам. Назвать его интеллигентным значило бы принизить ту раскованную мужественность, с которой Томохиса его держал, назвать сексуальным – оскорбить аристократическое благородство черт. Среднего роста, стройного телосложения и с мягкими манерами, молодой человек, казалось, зачаровывал даже представителей своего пола. Его родная сестра Рина, как выяснилось, была давней знакомой Наташи, и благодаря этим косвенным связям Джиёну удалось затесаться не в самые последние ряды возле Томохисы. Но руководил пока всем их отец, часто недомогающий, озлобленный и нелюдимый тип, доверяющий половину решений сыну. Вскоре Дракону удалось узнать от человека из санро-кай[25], что на осень планируется нападение на один из крупных борёкуданов. Готовились к этому, покупая членов других семей и поглощая в себя мелкие хангурэ[26]. Джиён пошёл к Томохисе и рассказал, что и от кого стало ему известно. Трепач был убит, а Джиён приближен. Кое-что проклёвывалось в яснеющем будущем, но Джиёну на самом деле