Любовные и другие приключения Джакомо Казановы, рассказанные им самим - Джакомо Казанова

Наша приятная беседа продолжалась почти час, а Тиретта все еще не выходил от дамы, и я более и более укреплялся в уверенности, что дело принимает серьезный оборот.

– Вам не любопытно узнать, чем заняты так долго ваша тетушка и господин Шесть-Раз? Давайте мне покрывало, и я лягу на этом канапе. Но сначала покажите мне вашу постель.

Она впустила меня в свою маленькую комнатку, и я тут же заметил:

– Эта кровать слишком мала для вас, мое сердце.

– Совсем нет, мне на ней очень удобно, – ответила она и вытянулась на постели во весь рост.

– Какая у меня будет очаровательная жена! Не шевелитесь, я еще не насмотрелся на вас.

При этом рука моя достигла корсета – настоящей тюрьмы, скрывавшей два стесненных полушария. Рука движется, расшнуровывает… разве вожделение способно остановиться?

– Друг мой! Я не могу защитить себя, но ведь потом вы разлюбите меня.

– Никогда, до самой смерти!

И вот уже несравненной красоты грудь стала добычей моих пылких ласк. Мой огонь передался и ей. Забывшись, она открыла объятия, заставив меня поклясться уважать ее. Да разве не пообещаешь чего угодно? Разве есть время думать в эти горячечные мгновения? Присущая слабому полу стыдливость, страх перед последствиями, возможно даже некий инстинкт, говорящий им о естественном для мужчины непостоянстве, заставляют женщин требовать этих обещаний. Но разве может любящая женщина в эти минуты, когда страсть совершенно подавляет рассудок, все время помнить о том, что нужно требовать от возлюбленного почтительного к себе отношения?

Целый час прошел в любовных утехах, открывших все ее прелести для страстных губ и нескромных пальцев.

Огонь в камине потух, сделалось холодно, а мне предстояло провести ночь на канапе.

– Мой ангел, мне лучше быть подальше от тебя. Ведь если ты будешь сдерживать меня, я умру от любви.

– Ложись на мое место, друг мой, а я зажгу огонь.

Она встала, восхитительно обнаженная, и приняла позу, лучше всего обрисовывавшую ее формы. Я тоже поднялся и сжал ее в объятиях. Она отвечала на мои ласки, и мы утопали в сладострастии до самого рассвета.

Так прошло четыре или пять восхитительных часов. Потом она покинула меня, зажгла огонь и легла у себя в комнате. Я остался на канапе и до полудня спал глубоким сном. Меня разбудила сама мадам***, появившаяся в галантном дезабилье[110].

– Вы все еще спите, господин Казанова?

– О, мадам, это вы? А где же мой приятель?

– Он стал теперь и моим. Я простила его.

– Каким же образом удалось ему заслужить столь великодушное прощение?

– Он положительно доказал мне, что совершил ошибку.

– Я просто в восторге. Где же он?

– Уже уехал. Не вздумайте говорить ему, что ночевали здесь, а то ему взбредет в голову, будто вы провели время с моей племянницей. Я бесконечно вам обязана и рассчитываю на вашу снисходительность и молчание.

– Можете совершенно полагаться на меня и примите благодарность за прощение моего друга.

– А как же иначе? Если бы вы знали, как этот юноша любит меня! Я взяла его к себе на год с полным пансионом.

– Прекрасно. Я полагаю, вы уже договорились о стоимости пансиона?

– Это уладится к общему удовольствию. Сегодня мы уезжаем в Ла-Виллет, где у меня небольшой домик. Вы понимаете, не следует давать злым языкам лишние поводы. Там для моего друга все будет устроено наиприятнейшим образом. А вам, сударь, всегда готова лучшая комната и удобная постель. Меня беспокоит только одно – вы будете скучать, ведь моя бедная племянница так нелюбезна!

Я откланялся и поспешил домой, поскольку с женским любопытством жаждал узнать, каким образом уладилось все дело.

– Ну, – сразу же обратился я к Тиретте, – теперь ты устроен? Рассказывай скорее.

– Мой милый, я продал себя на целый год. За двадцать пять луидоров в месяц и полный пансион.

– Поздравляю тебя.

– Не стоит труда!

– Розы не бывают без шипов. Она сказала мне, что ты обладаешь сверхчеловеческим даром.

– Я постарался доказать это и усердно трудился всю ночь. Впрочем, уверен, ты провел ее много лучше.

XV

Я становлюсь шпионом

1757 год

Фортуна все еще благоприятствовала мне, передо мною открывалось новое поприще. Я имел необходимые средства направлять слепую богиню в свою пользу. Недоставало мне одного существенного качества – постоянства. Легкомыслие и неумеренная склонность к наслаждениям совершенно уничтожали те способности, которыми одарила меня природа. Г-н де Берни принимал меня по всегдашнему своему обыкновению – скорее в качестве друга, нежели как министр. Как-то раз он спросил меня, не чувствую ли я склонности к тайным миссиям.

– Но достанет ли у меня на то способностей?

– Я нисколько в этом не сомневаюсь.

– Мои склонности заключаются во всем, что без нарушения правил чести позволяет заработать деньги. А касательно способностей я во всем полагаюсь на суждение вашего превосходительства.

Эти слова вызвали у него улыбку, на что, по правде сказать, я и рассчитывал.

После нескольких фраз, относящихся к не забытым еще общим нашим воспоминаниям, господин министр отправил меня от своего имени к аббату де ля Виллю.

Сей первый чиновник, человек холодный и с глубоким пониманием политических дел, был душою всего департамента и чрезвычайно ценился его превосходительством. Он славно служил Франции поверенным в Гааге и получил от благодарного короля епископство как раз в день своей смерти. Сия награда несколько запоздала, но у королей не всегда достает времени помнить обо всем.

После краткого рассуждения о свойстве секретных миссий аббат де ля Вилль разъяснил мне необходимость для особ, ими облеченных, чрезвычайной осторожности и сказал, что уведомит меня, как только представится подходящий случай. Засим он оставил меня обедать.

В начале мая аббат де Берни пригласил меня в Версаль, но перед тем велел явиться к аббату де ля Виллю. Сей последний спросил, могу ли я поехать осмотреть восемь или десять военных кораблей, стоящих в Дюнкерке, и притом с достаточною ловкостию вызнать у командующих ими офицеров все потребное для отчета о наличности всяческого снабжения и устройства, то есть о числе матросов, пороховых запасов и пр.

– Я поеду, – был мой ответ, – дабы сделать опыт в сем роде, и по возвращении представлю вам об этом рапорт, а уже ваше дело судить, справился ли я с порученным.

– Поелику это секретная миссия, вас нельзя снабдить каким-либо письмом, а только