Книга чая. С комментариями и иллюстрациями - Какудзо Окакура

бы лил вам на ноги кипяток, когда вы, кажется, готовы были упасть в обморок. Он бы хвастался, что способен поддерживать в вас жизнь на две или более недели дольше, чем это было бы возможно без его лечения. Разве вы не предпочли бы умереть сразу же, как только вас схватили? Какие же преступления вы должны были совершить в своем прошлом воплощении, чтобы заслужить такое наказание в этой жизни?

Бессмысленное расточительство в отношении цветов в западных сообществах еще более ужасно, чем то, как с ними обращаются мастера на Востоке. Количество цветов, которые срезают ежедневно для украшения бальных залов и банкетных столов Европы и Америки и выбрасывают уже на следующее утро, трудно представить: гирлянда, сплетенная из них, могла бы обвить целый континент. При сравнении с таким беспечным отношением к жизни вина мастера цветов кажется незначительной. Он хотя бы уважает природу и относится к ней экономно, выбирая своих жертв с тщательной предусмотрительностью, а после смерти воздает почести их останкам. На Западе украшение цветами, похоже, является демонстрацией пышного великолепия богатства – мимолетной причудой. Куда исчезают все эти цветы, когда заканчивается праздник? Нет ничего более жалкого, чем зрелище увядшего цветка, безжалостно брошенного на кучу навоза.

Почему цветы родились такими красивыми и такими несчастными? Насекомые способны ужалить, и даже самые кроткие звери сражаются, будучи загнанными в угол. Птицы, чьим оперением хотят украсить глупую шляпу, могут улететь от преследователя, пушистое животное, чью шкуру вы жаждете заполучить, умеет прятаться при вашем приближении. Увы! Единственный известный нам цветок с крыльями – это бабочка, и она тоже может вспорхнуть и спастись от наших грубых рук: все остальные беспомощны перед человеком. Если они кричат в предсмертной агонии, наши ко всему привычные уши их не слышат. Мы всегда жестоки к тем, кто любит нас и безмолвно служит нам, но когда-то может наступить и время расплаты за жестокость: эти наши лучшие друзья покинут нас. Вы не замечаете, что с каждым годом дикие цветы встречаются все реже и реже? Возможно, их мудрецы велели им уйти и скрываться до тех пор, пока человек не станет более человечным. А быть может, они переселились на небеса.

Многое можно сказать в защиту того, кто выращивает растения. Садовод гораздо гуманнее того, кто работает ножницами. Нам нравится его забота о поливе и освещении, мы видим, как он отчаянно сражается с вредителями, тревожится перед надвигающимися морозами, переживает за медленно распускающиеся бутоны и радуется каждому листочку, когда тот начинает блестеть на солнце. На Востоке искусство цветоводства очень древнее, и о любви поэта к цветам и растениям часто говорится в историях и песнях. Нам известно, что развитие керамики во времена династий Тан и Сун достигло такого расцвета, что для растений делали не просто красивые горшки, а чудесные сосуды – дворцы, усыпанные драгоценностями. Назначали специального служителя, который ухаживал за каждым цветком и протирал его листья мягкой кисточкой из кроличьей шерсти. Письменные источники (например, «Пинци» Юнчунь Лана) гласят, что пион должна поливать красивая девушка, а за зимней сливой следует ухаживать бледному, стройному монаху. В Японии очень популярна пьеса «Хатиноки» в жанре но, сочиненная в период Асикага; в основе ее лежит история бедного самурая, который в морозную ночь, не имея дров для костра, срезает свои любимые растения, чтобы согреть странствующего монаха. Монах оказался не кем иным, как Ходзё Токиёри, то есть Гарун-аль-Рашидом наших сказок, и жертва не осталась без награды. Эта пьеса и сегодня вызывает слезы у токийской публики.

Но – один из видов японской драмы, включающий музыку, танец и песнопение.

Ходзё Токиёри – видный японский военачальник и государственный деятель, в 1245–1256 годах фактический правитель Японии.

Для сохранения нежных цветов предпринимались очень серьезные меры. Император Хуэнцзун из династии Тан для отпугивания птиц вешал крошечные золотые колокольчики на ветки в своем саду. Именно он отправлялся весной в небольшие походы со своими придворными музыкантами, дабы порадовать цветы нежной музыкой. Необычная табличка, создание которой традиция приписывает Ёсицунэ, герою наших легенд, подобных сказаниям о короле Артуре, до сих пор сохранилась в одном из японских монастырей (Сумадера, недалеко от Кобе). Это надпись, призывающая к защите некоего чудесного сливового дерева, и она взывает к нам с мрачным юмором воинственной эпохи. Сначала говорится о красоте цветов дерева, а затем следует угроза: «Тот, кто срежет хотя бы одну ветку этого дерева, лишится за это пальца». Почему бы в наши дни не применять такие законы против тех, кто бездумно уничтожает цветы и портит произведения искусства!

Минамото-но Ёсицунэ (1159–1189) – японский полководец, живший в конце периода Хэйан и начале периода Камакура, идеальный самурай, последние годы ведший жизнь изгнанника, частый герой театра кабуки.

Однако даже в случае с горшечными цветами мы склонны видеть эгоизм человека. Зачем забирать растения из их домов, чтобы они цвели в незнакомой им обстановке? Разве это не то же самое, что заставлять птиц, запертых в клетке, петь и производить потомство? Кто знает, может быть, орхидеи задыхаются от искусственного тепла в наших оранжереях и в безнадежном отчаянии тоскуют по родному южному небу?

Истинный любитель цветов наблюдает за ними в естественных местах их произрастания, как, например, Тао Юаньмин (и все знаменитые китайские поэты и философы), который беседовал с дикой хризантемой, сидя перед проломом в бамбуковой изгороди, или Линьосин, бродивший в сумерках среди цветущих слив Западного озера, вдыхая царящие там таинственные ароматы. Говорят, что Чжоу Муши спал в лодке, чтобы его сны смешивались с грезами лотоса. Этот же дух вдохновлял императрицу Комё, одну из наших самых известных правительниц Нара, когда она пела: «Если я сорву тебя, моя рука осквернит твою красоту, о цветок! Если я любуюсь тобой, стоя рядом на лугу, я дарю тебя Буддам прошлого, настоящего и будущего».

Тао Юаньмин (365–427) – китайский поэт, автор цикла «Возвратился к цветам и полянам» и книги стихов и прозы «Домой, к себе». Будучи чиновником, в 40 лет вышел в отставку и до конца жизни вел жизнь сельского отшельника, занимаясь трудом на земле.

Но не стоит пускаться в сентиментальности. Пусть будет меньше роскоши и богатства, но больше величия. Ибо сказал Лао-цзы: «Небо и земля безжалостны». А Кобо Дайси говорил: «Беги, беги, беги, беги – жизнь вечно стремится вперед. Умри, умри, умри, умри – смерть приходит ко всем». Разрушение подстерегает нас везде, куда бы мы ни направлялись. Разрушение есть внизу и вверху, оно позади и впереди. Изменение