Книга чая. С комментариями и иллюстрациями - Какудзо Окакура

к нему обратиться и спросить о его здоровье, ибо как-то раз, когда я прогуливался, чтобы противодействовать сонливости во время созерцания, Брахма, называемый «Великолепно Чистый», вместе со свитой из десяти тысяч дэвов послали лучи света, приблизились ко мне, склонили головы в знак приветствия и спросили: «Как далеко простирается твое божественное видение?» Я отвечал: «Добродетельный, я вижу землю Будды Шакьямуни в великом космосе как плод амала в своей руке»”. Внезапно появился Вималакирти и сказал: “Анируддха, когда твой дэва-глаз видит, видит ли он форму или бесформенное? Если он видит форму, ты не лучше тех еретиков, что достигли пяти сверхъестественных способностей. Если же ты видишь бесформенное, твой дэва-глаз недейственен и, следовательно, – не видящий”». И другой эпизод: «Шарипутра сказал Вималакирти: “Досточтимый Упасака, это не видано прежде; такая маленькая комната может вместить эти большие и высокие троны, которые ничего не загораживают в Вайшали и не являются помехой большим и малым городам и деревням в Джамбудвипе, а также дворцам дэвов и небесных нагов и жилищам призраков и духов”». И еще: «Шарипутра, когда Индра, Брахма, четыре махараджи четырех небес, наги и призраки, духи и прочие вступили в эту комнату и услышали этого упасаку, разъясняющего правильную Дхарму, все они, почуяв аромат просветленных заслуг, испытали восторг и прежде чем вернуться в свои миры, развили ум Махаяны» (пер. А. М. Донца).

Опять же, например, родзи, садовая дорожка, ведущая от макиаи к чайной комнате, указывает на первую стадию медитации, – переход к самопросветлению. Изначально родзи была предназначена для того, чтобы разорвать связь с внешним миром и создать свежее чувство, способствующее полному наслаждению эстетикой в самой чайной комнате. Тот, кто ступал по этой садовой дорожке, не может не помнить, как в сумерках он, пробираясь сквозь вечнозеленые заросли и встречая на своем пути заросшие мхом фонари, ступал по правильно отесанным камням, уложенным на сухие сосновые иглы, а духом возносился над земными мыслями. Можно пребывать в центре города и все равно чувствовать себя так, будто находишься в лесу вдали от пыли и шума цивилизации. Мастера чая проявили большую изобретательность в создании этих эффектов спокойствия и чистоты. Природа ощущений, вызываемых во время движения по родзи, у каждого мастера чая была своя. Некоторые, как Рикю, стремились к полному одиночеству и утверждали, что секрет устройства родзи раскрывается в старинной песенке:

Мой взгляд блуждает вдали:

Нет нигде ни цветов,

Ни ярко блестящей листвы,

На морском берегу

Одинокий домик стоит,

Утопая в гаснущем свете

Сумерек, тихих, осенних.

Сэн-но Рикю (1522–1591) – мастер чайной церемонии, разработавший ее эстетику. Окакура всякий раз его цитирует как самого авторитетного поэта и мастера чайной церемонии.

Другие, как Кобори Энсю, пытались добиться других ощущений. Энсю утверждал, что идея садовой дорожки содержится в следующих стихах:

Роща цветущих деревьев,

Синего моря туманные сны,

В дорожке луны серебрятся.

Кобори Энсю (1579–1647) – выдающийся японский архитектор, садовод, художник-керамист, мастер чайной церемонии. Разработал стиль кирэй-саби, подражающий простоте рыбацкой хижины.

Идею Энсю понять нетрудно. Он хотел создать настроение недавно пробудившейся души, пока еще блуждающей среди смутных воспоминаний прошлого, но купающейся в сладкой бессознательности мягкого духовного света и тоскующей по свободе, которая лежит где-то в запредельном пространстве.

Подготовленный таким образом гость молча подходит к святилищу, и, если это самурай, то он оставит свой меч на решетке под стропилами, ибо чайная комната являет собой обитель мира. Затем он низко наклонится и буквально вползет в комнату через маленькую дверь высотой не более трех футов. Эта процедура являлась обязательной для всех гостей, как знатных, так и простолюдинов, и служила тому, чтобы призвать человека к смирению. Согласно порядку старшинства, о котором договорились заранее, во время отдыха в макиаи, гости один за другим бесшумно входят и занимают свои места, но сначала выражают почтение картине или цветочной композиции на токонома. Хозяин не входил в комнату, пока все гости не рассаживались по местам и не воцарялась тишина, которую ничто не нарушит, кроме звука кипящей воды в железном котелке-чайнике. Котелок будто поет, потому что пластинки железа так расположены на дне, что производят своеобразную мелодию, в которой можно услышать эхо водопада, окутанного облаками, шум далекого моря, разбивающегося о скалы, грохот ливня, проносящегося через бамбуковую рощу, или шелест сосен на каком-то неведомом холме.

Даже днем свет в комнате приглушен, потому что низкие стропила покатой крыши пропускают лишь малую толику солнечных лучей. Все – от потолка до пола – окрашено в сдержанные тона; гости тоже тщательно подобрали одежду неярких цветов. Спелость возраста, то есть старомодность, преобладает во всем, здесь не должно быть даже намека на новое, недавнее приобретение, за исключением одной контрастной ноты, которую вносят бамбуковый ковш и льняная салфетка – оба безупречно белые и новые. Какими бы выцветшими и тусклыми ни казались чайная комната и чайный сервиз, все отличается абсолютной чистотой. Ни одной пылинки не найти даже в самом темном углу, потому что если она вдруг обнаружится, это значит, что хозяина нельзя назвать мастером чайной церемонии. Чайный мастер обязан знать, как подметать, чистить и мыть, поскольку это целое искусство. На старинное изделие из металла нельзя нападать с беспринципным рвением голландской домохозяйки. Капающую воду из цветочной вазы не следует вытирать, ведь она напоминает о росе и прохладе.

В этой связи вспоминается история о Рикю, которая является хорошей иллюстрацией идей чистоты, высказываемых мастерами чайной церемонии. Рикю наблюдал за своим сыном (пасынком) Шоаном, пока тот подметал и поливал садовую дорожку. «Недостаточно чисто», – сказал Рикю, когда Шоан закончил работу, и попросил его начать все сначала. После часа утомительной работы сын обратился к Рикю: «Отец, больше нечего делать. Ступени помыты три раза, каменные башенки и деревья хорошо сбрызнуты водой, мох и лишайники сияют свежей зеленью; ни веточки, ни листочка я не оставил на земле». «Ты еще молод и глуп, – проворчал чайный мастер. – так садовую дорожку не подметают». Сказав это, Рикю вошел в сад, потряс дерево, разбросав повсюду золотые и багряные листья, лоскутки осенней парчи! Рикю требовал не просто чистоты, а еще и красоты во всей ее естественности.

Название «Обитель фантазии» подразумевает сооружение, созданное для удовлетворения индивидуальных художественных запросов. Чайная комната создается для чайного мастера, а не чайный мастер для чайной комнаты. Она не предназначена для потомков и поэтому недолговечна. Мысль о