«Любимые, ждите! Я вернусь…». Фронтовые письма 1941–1945 гг. - Нина Константиновна Петрова

А обо мне, моя милая родинка, не грусти и не печалься. Я погибну только тогда, когда твое сердце станет ко мне холодным, холодным как лед. А пока этого нет, я люблю родину, люблю жизнь, люблю тебя моя родная, люблю милых девочек и поэтому без страха, смело и мужественно дерусь с врагами: «Смелого пуля боится, смелого штык не берет». С такими убеждениями как я уже миллионы, они живут, дерутся до последнего патрона и побеждают.

Бывай здорова, моя Асюшка. Димусь.

28.02.1943 г. Здорово родная!

Как я часто пишу тебе и как редко от тебя получаю… Много у меня друзей, а писем ни от кого нет как не бывало. И когда уж больно возьмет досада, тогда я ухожу к бойцам на передовую линию, там стрекочут пулеметы, свистят пули, рвутся мины и снаряды и досаду мою сразу как рукой снимает. Бойцы и командиры меня знают и любят. Любят за то, что я смел не прячусь в тылах, а часто делю с ними радости и горести боевой жизни, любят и за то, что я балагур, всегда весел и приветлив, а еще любят за то, что я метко стреляю. Одним словом для бойцов и командиров я свой и самый близкий человек и берегут они меня очень здорово. Однажды шел сильный бой я находился на передовой линии в том месте, где я лежал с бойцами, разорвалась большая мина и кто-то сказал, что я тяжело ранен. Эта весть в один миг облетела всю часть и донеслась до тылов и когда эта весть дошла до моего начальника – зам командира по политчасти, то он разогнал все санитарные летучки разыскивать меня, а когда я явился целым и невредимым, то он меня обнял и расцеловал. Между прочим со своим начальником мы стали очень хорошими боевыми друзьями, больше того мы полюбили друг друга, ты только не ревнуй, моя родинка, эта очень хорошая любовь. На фотокарточке, где мы втроем, он посредине. Хороший, большой души человек, а как он любит жизнь и музыку и по этому в бою он смел и бесстрашен. Война наложила на внешность свою печать суровости, но внутренне я остался таким же как и прежде. Мои товарищи иногда просто завидуют мне откуда берется столько энергии, жизнерадостности. И в самом деле я уже четвертый месяц в непрерывных боях, да бои еще какие? Однако даже в нервной системе не чувствую абсолютно никаких изменений. Видимо папаша хорошо потрудился над конституцией моего организма. От вас мои родные я так далеко, далеко, что здесь уже пахнет весной. Двигаемся туда, где мы с тобой в 1939 году гостили у дяди Силиверста, правда до него еще далеко, но немчуру гоним в этом направлении. А как упорно сопротивляются гады, если бы ты знала. Буквально, сволочи, цепляются за каждый бугорок, за каждую балку. Приходится силой выбивать гадюк. Не хочется им покидать нашу землю. Однако, придется бандитам уходить, если кто из них останется в живых. Вот так, моя дорогая Асюшка, я живу, здравствую и воюю, здорово воюю. Правда за три месяца боев немного устал, но только немного. А по тебе, как соскучился просто описать невозможно. Здорово я тебя люблю, моя Асюшка. Если быть откровенным, то, должен сказать, я очень любил Тасю, но Асюшку я люблю много больше. Эта любовь испытанная, прошедшая сквозь горнило невзгод. И очень жаль будет если, пока я здесь воюю с немчурой, а тебя там завоюет какой-либо прощелыга. Ну, не сердись, моя махнатка, я ведь только пошутил, а в самом деле подобные мысли у меня совсем, совсем отсутствуют. Просто у меня сегодня приличное настроение и мне хочется с тобой побалагурить. Однако, пора кончать. Бывай здорова моя радость…

Твой Димусь.

07.03.1943 г. …Пять дней тому назад я получил твое письмо, которое ты писала 21 января. Печально моя радость, что ты не получаешь от меня писем, хотя я пишу тебе много и часто. Милая Асюшка, я от души радуюсь твоим успехам в общественной жизни. Когда я прочитал о том, как ты впервые, как представитель советской власти проводила самостоятельно крупное собрание, я задумался и вспомнил один эпизод из своей жизни. Это было давно, давно, очевидно лет 12 тому назад. Однажды, я получил от тебя письмо из Костырей, прочитал его и размечтался. Я думал о том, что когда мы соединим свою судьбу, будем вместе ходить на работу, ты станешь членом партии, научишься публично выступать, будешь так же, как и я руководить собраниями, тогда я даже представил твой образ на собрании. Это была мечта. И эта мечта теперь стала реальной действительностью. И что меня радует, моя родная, это чтобы с мной ни случилось я знаю, что теперь ты пойдешь по тому пути, по которому 15 лет шел и я. Свою мечту я пронес сквозь штормы и бури семейных невзгод и увидел свою мечту осуществленной. Эта маленькая деталь в нашей жизни, выросла сейчас до больших и важных размеров.

Теперь ты, наверное, понимаешь, насколько нужно было сильно любить, чтобы преодолеть и собственные пережитки и невзгоды совместной жизни, преодолеть все и настойчиво, пусть робко и медленно, осуществлять свою мечту. А теперь мне остается только радоваться и желать тебе успеха. В моей жизни изменений нет. Каждый день одно и то же, грохот, канонада, противный вой вражеских авиабомб, но в тоже время радость освобождения нашей родной советской земли. Проклятая немчура упорно сопротивляется, каждый метр нашей территории приходится брать с боя. Иногда эти бои бывают очень тяжелыми. Но я еще живу и здравствую. Меня хранит моя смелость, хладнокровие, крепкие нервы и твоя любовь.

Здесь у нас «весело» и очень крепко пахнет весной.

…Бывай здорова, моя родинка. Ты знаешь, что родная, я много даю тебе нежных имен, но больше всего мне нравится имя «Асюшка» люблю я это имя очень. Любящий тебя Димусь.

09.03.1943 г. …Сегодня я еще раз прочитал твое письмо… Помню ты однажды мне говорила, что ты, «не умеешь писать, что на бумаге у тебя не выходит, но сердцем ты умеешь любить так, как не умеют другие». Я этому тогда не совсем верил. Я узнал, что если сердце любит, то и нежные слова найдутся. Да, моя родная, два года разлуки большой срок и у тебя и у меня многое пережито и передумано. Видимо у тебя передумано больше, я же еще раньше многое додумал до конца. Меня очень радуют произошедшие в тебе