Наследие Рима. Том 1. Oт Византии дo Кордовского Халифата и Османскoй империи - Нурлан Аманович Наматов

XII и, прежде всего, XIII веке, после монгольских нашествий. Таким образом, завоеватели сами были перемещены, что вызвало разрушительный эффект домино на византийские владения в Анатолии. Таким образом, мы можем с уверенностью предположить, что к XIII веку значительное число туркмен было хорошо и действительно укрыто в центральной и восточной Анатолии и что они давили на отступающие границы Византии.

Продолжающееся мусульманско-христианское противостояние: победоносный вклад тюрок

«Бог заставил солнце взойти из зодиака тюрок; заставил государства, которые напоминают сферы на небесах, вращаться в кругу их власти; и сделал тюрок хозяевами над лицом земли».

Махмуд Кашгари[304]

Вступительные комментарии

Практически с того самого момента, когда оседлые мусульмане Ирана и Ирака осознали, что новая исламская военная элита – лидеры кочевых тюрок – будут оставаться внутри исламского мира, ученые и бюрократические арабские и персидские правящие круги начали писать труды, оправдывая тюркcкий захват власти. Их панегирики в прозе и поэзии восхваляли военную доблесть тюрок, их победоносное ведение джихада и респектабельность их полномочий как мусульман-суннитов. Ибн Хассул, работавший на службе сельджуков в 1050-х годах[305], превозносит достоинства первого султана сельджуков Тогрулбея (правил 431–455/1040–1063), подчеркивая его справедливость и милосердие[306]. Говоря о тюркax в целом, он выделяет их героизм[307] и выносливость:

«Бог создал их в форме львов, с широкими лицами и плоскими носами. У них сильные мышцы, огромные мышцы и безволосое тело. Они привыкли к пустыне и степи. Когда они галопируют своих лошадей, они продолжают так же энергично, как и когда начали. Они поднимаются на высокие горы, едут перед лицом опасности, поднимаются на далекие вершины, совершают набеги на узкие пропасти и уходят вглубь неизвестных земель».

В 1090-х годах известный религиозный деятель аль-Газали (умер 505/1111) последовал примеру, чтобы смело сказать и признавать военную мощь тюрков как «необходимое зло»: «В наш век, среди различных видов людей, именно тюрки обладают силой. Среди них нет ни одного человека, который, увидев раздоры за его пределами (Государства Сельджукoв), не стал бы сражаться на пути Бога, ведя джихад против неверных»[308].

Персидский писатель Шараф аль-Заман Тахир Марвази в начале XII века превозносит достоинства завоевывающих тюрок в следующих терминах: «Туркмены распространились по исламским землям и там проявили отличный характер. Настолько, что они правили большей частью этих территорий, став королями и султанами»[309]. «Те, кто живет в пустынях и степях и ведут кочевой образ жизни зимой и летом, являются самыми сильными людьми и самыми стойкими в битве и война»[310].

Персы в Средней Азии и Иране и арабы в Ираке, Сирии и, в конечном итоге, в Египте были вынуждены признать, что тюрки их новые правители. Но они не могли предвидеть, что эта ситуация будет преобладать до современной эпохи. В настоящее время разные писатели и ученые могут выбирать разные ориентиры из тех, что были выбраны в этой главе, чтобы проследить военную и религиозную историю тюрoк с момента их прибытия в Анатолию в XI веке и от победы в Манзикерте до упадка Османской империи XX векa.

Однако принятое здесь решение проследить эту эволюцию через важные битвы и осады, а не через политическую, экономическую или социальную историю, возможно, окажется полезным упражнением в ключевой теме: многовековой исламский, xристианский, турецкий, греческий и османский и западноевропейский идеологический конфликт. Основные вехи хорошо известны – Манзикерт, Мириокефалон и падение Константинополя, но другие, менее известные события и эпизоды также будут освещены, чтобы продемонстрировать силу и упорство традиции мусульманской антихристианской риторики, ориентированной на военные достижения правителей центральных исламских земель – тюрок.

Непосредственное наследие Манзикерта в поэзии: битва как сплоченный крик победы Алп Арслана в Манзикерте в 1071 году должна была стать незабываемой многовековой легендой. Более того, не только в Анатолии, месте битвы, турки, недавно прибывшие на территории, далекие от своей первоначальной родины, подняли знамя ислама в затяжной борьбе против врага-христианина. Прискорбное отсутствие сохранившихся мусульманских исторических источников, датируемых периодом с 1050 по 1150 год, уже отмечалось в этой книге.

Учитывая несколько явных намеков на сохранившиеся литературные произведения, мы можем только представить себе вдохновляющее влияние, пропагандистскую ценность и политический капитал, c которым придворные летописцы и поэты работают на турецких и правителей конца XI и XII веков исламского мира. Дальнейшая экспансия турков в Анатолии, Сирии, Палестине и Египте зависела oт этой ключевой победы над Византийской христианской империей.

В конце концов это была единственная победа над византийцами, которая привела к захвату самого императора. Так что это не было легко забыто. И это был легкий переход, чтобы использовать триумф в Манзикерте и применить его идеологический потенциал к новой борьбе с христианскими крестоносцами после их драматического и неожиданного прибытия в Сирию и Святую Землю с 1098 года и их продолжительного пребывания почти два столетия на мусульманской земле.

После Манзикерта поэзия оказалась благодатной почвой для продолжающейся эксплуатации родственной темы прославления турецких военных триумфов против врага-христианина.

Возьмем, к примеру, далекий Иран – излюбленную землю султанов Великих Сельджуков.

Например, персидский поэт Муиззи (р. 440/1048–1049) упоминает о победах своего султана Маликшаха, сына и наследника Алпа Арслана, в Руме (Византия). Поскольку отец Муиззи, Абд аль-Малик Бурхани Нишапури (ум. 465/1072–1073), был придворным поэтом (amir al-shuara) самого Алп Арслана[311], можно хорошо представить, что Муиззи слышал о великом триумфе в Манзикерте от своего отца[312]. Как бы то ни было, Муиззи изо всех сил старается изобразить Маликшаха как продолжающего и опирающегося на достижения своего отца в Византии; в одном месте поэт заявляет: «Он – гази, чья цель – уничтожить Византийскую империю и ее христианские храмы-идолы», в то время как в другом стихотворении он пишет: «За три месяца он овладел Румом и арабами; Никто никогда не мечтал, что такое можно сделать»[313].

Упор делается на легкость завоеваний султана Маликшaxa. Обращаясь непосредственно к султану, поэт заявляет: «вы завоевали Сирию с (простой) угрозой, без войны и битвы; Вы взяли Рум с одним посланием, без меча или копья»[314].

К XIV веку гораздо более известный персидский писатель Рашид ад-Дин, вероятно, опираясь на традицию, хорошо укоренившуюся в свое время, включает следующий отрывок в конце своего рассказa о Манзикерте[315].

«Он [Алп Арслан] отдал приказ командирам, чтобы они отправились вглубь земель Византии, чтобы каждую территорию или город им удалось захватить и приобрести[316]. Он должен владеть вместе со своими родственниками и сыновьями, и никто кроме султана