Давайте помолимся! - Аяз Мирсаидович Гилязов

Вне всяких сомнений, его иссечённая ранами грудь

Сгорает в невидимом, полном печали и горя огне[8].

Габдулла Тукай113

Дорогой читатель! Хотелось бы, что бы ты прочитал эту главу не торопясь, усвоил все рассуждения, которые я счёл необходимым привести! В основном это мои личные умозаключения. Я сделал их, опираясь на многочисленные наблюдения на долгом тюремном пути, или услышал, общаясь с сотнями дорогих попутчиков, умных людей: репатриантов, офицеров-власовцев, согнанных со всех концов страны учёных. Аллах свидетель, я и после освобождения более тридцати пяти лет жил в самой гуще событий. Короче говоря, к некоторым выводам я подобрался потихоньку, на протяжении полувекового отрезка сознательной жизни. Пойти в архивы КГБ и засесть за изучение собранных там документов не получилось, да и желания особого не было. Однако я надеюсь, что приведённые в этой главе выводы справедливо и по праву окажутся для вас чем-то новым или обновят ваши взгляды на ранее известные вещи.

Сталин и его кровавые приспешники, привыкшие к молчаливому повиновению, планируют очередную волну наказаний, должную прокатиться вдоль и поперёк огромной страны – СССР. Потому что они тайно готовятся к Третьей мировой войне. Не раз доводилось мне слышать горькие слова сожаления из уст русских шовинистов: «Эх, зачем же надо было останавливаться на покорении Германии? Заодно повыгоняли бы американцев и англичан из Франции, Испании, Португалии и, учредив там советскую власть, поставили бы эти страны на ленинский путь развития!» И кто может поручиться, что точно так же не думали и простые русские люди, и генералы-адмиралы, в кровь которых впиталась тысячелетняя жажда завоеваний, войн, подчинения других народов? Это мнение жило, его кто-то готовил, кто-то о нём знал, одобрял. Если тысячелетняя мечта многих русских – завоевание всего мира, то ближайшая задача – выход к тёплым морям и океанским просторам через Афганистан – Индию. К её осуществлению готовились скрытно, но масштабно! Получивший во время Отечественной войны наряду с победой ещё и огромный урок мировой захватчик Сталин вместе со своей сворой для воплощения плана покорения планеты принялись прежде всего готовить тылы. Поэтому они под завязку набивают тюрьмы ни в чём не повинными солдатами, оказавшимися во вражеском плену только из-за слабоволия и беспомощности начальников и полевых командиров. Политических заключённых, в тридцатые и сороковые годы прошедших по сталинским тюремным лестницам во имя осуществления первоочередных государственных планов, прозревших в тюремных застенках, сполна испытавших на себе всю неблагодарность советской власти, заново собирают и арестовывают. Не забыла о них коммунистическая партия, не упустила из виду! Из советских вузов по очереди выщипывают в угоду этим коварным планам наиболее сознательных, проявляющих политическую смелость студентов. Думаете, я просто так повторяюсь, что в каждой камере Чёрного озера сидело хотя бы по одному «полноправному представителю» студенческой молодёжи? КГБ мастерски и весьма успешно умел сталкивать лбами студентов, натравливать их друг на друга! «Он отсидел за это, его посадили за то!» – попытка описать такими незатейливыми фразами положение дел в стране – это детская болезнь недальновидности! Легионеры, военнопленные, повторно, в третий раз посаженные, – это всё плоды одного дерева! Тюремный механизм и в то время работал проворно и слаженно! Трибуналы, «особое совещание» в Москве исправно штампуют приговоры. В каждой области закладываются новые концлагеря. Самым подходящим признают Казахстан с его бескрайними степями и отдалёнными, труднодоступными уголками. Особенно удобны тихие окрестности Караганды. В Карагандинской области строятся три огромных лагеря. «Степлаг» – это ненасытное управление лагерей включает в себя три области: Кенгирскую, Балхашскую, Джезказганскую. В каждой из них каторжный труд, неограниченный рабочий день от темна до темна, медные рудники, каменноугольные шахты. На медных рудниках полуголодные арестанты, вынужденные работать из последних сил, больше двух-трёх лет не выдерживают. Употребляющих никем не проверяемую грунтовую воду, беспрестанно болеющих, подвергающихся избиениям и притеснениям политических каторжан после всего этого отправляют на очередную станцию на пути в преисподнюю – тюремный лазарет Спасска. Прошедшие рудники Кенгира-Джезказгана, после которых выжил один из ста, сумевшие приехать в окрестности Караганды арестанты с ужасом вспоминали Спасск. С Иваном Копачем, Фёдором Попежуком, Митей Полищуком я долгое время работал в одной бригаде. «Ох! – говорили они, бледнея лицом. – Если у нас спросят, где находится ад, там он, там!» Тюремный лазарет Спасска насчитывал тридцать пять тысяч койко-мест! Более или менее здоровым и там не давали покоя, гоняли на каменоломни. Одна группа перетаскивает камни с противоположного берега на этот, вторая – возвращает камни обратно. Спасский тюремный лазарет обнесён шестиметровым каменным забором. Смертельно больные остались в Спасске, тех, кто сумел подлечиться, отправляли в лагерь второго уровня, с более мягким режимом, «Луглаг». Следующий лагерь – особое лагерное сообщество о ста вратах – буквально проглатывало политических заключённых. Арестанты копали шахты, работали на ДОКах[9] и кирпичных заводах, возводили города и посёлки. Прошедших и второй этап преисподней, заработавших букет неизлечимых болезней, увечных, перекошенных, в сорок – сорок пять лет превратившихся в бородатых стариков арестантов свозили в итоге в «Карлаг»114. Полубезумные инвалиды работали в сельском хозяйстве, выращивали овощи и зелень. Попавшие в щедрые казахстанские степи в последние годы жили в особо жёстком режиме. Переписка запрещена, в год два незапечатанных письма, и те на русском языке. На теле в четырёх местах – номера. На рассвете выходишь из запертых дверей на работу, по возвращении ужинаешь, и тебя опять с лязгом закрывают. Тебя стерегут сотни солдат и офицеров. Внутри лагеря волчары-надзиратели. В конвоиры в основном набирают забитых, не знающих русский язык парней из Средней Азии. Казахи, киргизы, узбеки и особенно таджики, мягкие, добрые и покладистые дома, за полгода службы портятся, превращаясь в диких хищников. Ненасытные кровопийцы и жестокие душегубы, беспощадно терзающие заключённых, вышли именно из таких. В те годы европейские страны, присосавшиеся к богатству российского народа, грабившие его, изо всех сил старавшиеся установить прекрасный мир – социализм, не держали у себя политических заключённых, а грузили в курсирующие туда-сюда красные вагоны и отправляли в казахстанские степи. В лагере Актаса немцы, румыны-болгары, мадьяры-поляки – страдали многочисленными группами бок о бок с нами, «счастливыми». Летом 1952 года после массовых беспорядков в Берлине участников тех событий тоже привезли к нам. И без того многочисленная немецкая колония стала ещё больше. И пленные квантунские офицеры также находились среди нас. Со многими из последних 360 офицеров, в сентябре 1956 года отправленных домой, я был близко знаком. Среди нас было немало китайцев и корейцев. «Севернее нас есть государство, страна Советов, и