Красивый. Родной. (не)Мой - Галина Милоградская

— Пока наша кожа не сморщится, да? — усмехаюсь. — И мы выберемся из ванной, как две варёные креветки. Или как куриные желудочки, которые кажутся покрытыми морщинами.

— Да-да. Ты будешь самой красивой креветкой. А потом, — голос понижается, внизу живота собираются мурашки, — я тебя съем.

Я поворачиваюсь в пол-оборота, демонстративно рассматриваю мышцы на груди, поднимаю взгляд к шее, к губам и, наконец, смотрю в глаза.

— Давай не будем останавливать время. Раз ты решил устроить парные спа-процедуры, предлагаю продолжить их в спальне.

Спешить некуда, любим друг друга неторопливо, гладим давно изученные изгибы, целуемся лениво, едва касаясь губами. Секс всегда разный: то нежный и чувственный, то бурный и порывистый. Мы почти пять лет вместе, и до сих пор не устали друг от друга, не пресытились. Конечно, тут ещё дело в частых разлуках, когда не успеваешь надоесть, но я уверена — если бы мы жили в обычном браке, ничего бы не поменялось.

— Люблю тебя, — сладко выдыхаю, часто сжимаясь внутри, вокруг него. — Люблю!..

Дыхание постепенно восстанавливается. Смотрим и улыбаемся, слова лишние. Максим медленно поднимает руку, я касаюсь кончиков пальцев, сплетаю их с нежностью. Притягиваю руку к себе и целую костяшки. В его глазах сейчас целая Вселенная, принадлежащая мне.

— Надо собираться? — спрашивает Максим, глядя на часы на запястье. — За Ильёй.

— Пора, — вздыхаю и нехотя сажусь. Хоть бы раз оставить его на пару деньков кому-то и провести это время только с Максимом… Но моей мамы давно нет в живых, папа — проще сразу ребёнка в детдом, чем ему давать. У Максима тоже никого. Иногда я очень устаю, хочется пожить для себя. Встать, когда я хочу, весь день делать то, что я хочу. Иногда мне тяжело, но Максиму в этом ни за что не признаюсь. Сложно представить более включённого отца, когда он с нами.

— Хочешь, я сам схожу, — говорит он и тоже садится. Целует в плечо. — А ты пока поваляешься.

— Нет, хитрец. Я хочу увидеть его реакцию, когда тебя заметит.

Максима в садике знают. Конечно, сложно не запомнить высокого красавца. В первый раз он пришёл со мной в парадной форме, и я прекрасно видела, как воспитательницы пускали слюни. Пусть, я не ревную, знаю, что он только мой.

— Папа!

Илюшка бежит навстречу, заметив нас сразу у входа. Максим присаживается, легко подхватывает на руки и обнимает.

— Эй, ты стал ещё выше! Совсем немного, и дорастёшь до мамы! — говорит со смехом, кружа сына на руках. Тот весело, заливисто смеётся, а я не могу не умиляться с этой картины. Не выдержав, достаю телефон и фотографирую их. Хочется запечатлеть каждый счастливый момент, когда мы вместе. Весь вечер они проводят вместе, как говорит Максим: «Разгружу тебя по максимуму». Иногда я даже ревную его к сыну, как бы смешно это ни звучало. Пеку блины, прислушиваясь к возне в комнате, но, когда выхожу с тарелкой, никого нет. Максим в детской. Волна нежности затапливает и согревает: Илюшка спит, мой муж — рядом. Горит ночник, на подушке лежит раскрытая книга сказок. Словно почувствовав, Максим открывает глаза. Первый взгляд — на Илью, потом на меня. Тихо встаёт.

— Задремал, — говорит он виновато, когда мы выходим. Обнимает одной рукой, прижимает к стене. — Почему ты у меня такая красивая?

Дыхание привычно перехватывает при звуке интимных ноток в голосе. Касаюсь его щеки, веду вниз, к шее, обвожу ключицы, выпирающие под майкой.

— Это ты у меня самый красивый, — шепчу в губы.

— Я знаю, — усмехается он и шутливо охает, получив лёгкий удар кулаком в плечо. — К чему отрицать очевидное? Ай! Да хватит уже! Впрочем, — голос становится ещё ниже, дыхание согревает ухо, — если сегодня ты хочешь быть главной, я не против. Давай уже разложим диван.

Мы живём в обычной двухкомнатной квартире, которую Максим стал снимать, когда появился Илюшка. Из своего жилья у меня только маленький домик на окраине города. Я сдаю его в сезон — небольшая, но помощь. Максим пока ждёт квартиру от флота. Ритка как-то спросила:

— Если ты ждёшь квартиру, не проще ли жениться на Алине? Тогда ты встал бы на очередь на большую жилплощадь.

Я уже не помню, что тогда сказал Максим — отшутился как-то. Сама никогда не считала штамп в паспорте чем-то важным. Сын записан на отца, остальное неважно. Но червячок сомнения, которого я думала, что убила, снова начинает точить сердце. Максим давно спит, а у меня не получается уснуть. Те фотографии и видело удалила, а теперь жалею. Спросить-не спросить?

Так до сих пор и не спросила. Две недели прошло, и, глядя на Максима, не перестаю гадать, с кем он тогда был. Вижу, что не врёт, и любит по-прежнему. Невозможно так притворяться, да и зачем? Я не дочь миллионера, ничего, кроме своей любви, дать не могу. Если бы он не давал деньги, даже не смогла бы водить Илюшку на развивашки. Зарплата небольшая, деньги за аренду домика я стараюсь по максимуму откладывать: впереди школа, университет, мало ли, что вообще может случиться. Не живём впроголодь, но и не шикуем. На курорты не ездим, потому что живём на курорте. Всё есть, всё хорошо, но внутри будто зреет что-то неприятное, как склизкий комок, который пока слишком мал, чтобы откашлять.

— У нас на выходные никаких планов? — спрашивает Максим вечером в четверг. Они с Ильёй сидят на полу, собирают большие паззлы.

— Нет, а что? — Я отрываюсь от книги, которую читала. Такая редкая возможность — сын не спит, а не пляшу перед ним.

— Толик позвал на уху. Я уже согласился, ты не против?

Нехорошее предчувствие начинает оформляться. Всё это время подруга подозрительно молчала, а я не обращала внимания на эту тишину, поглощённая приездом Максима. И тот факт, что Толик лично позвонил ему, а не она — мне, настораживает.

— Может, проведём это время втроём? — делаю слабую попытку отказаться.

— Ты не хочешь с ними встречаться? Вы, что, опять с Риткой поругались? А я удивился — что это он сам звонит… Что на этот раз?

— Да ничего, — неловко улыбаюсь. Если бы хотела, Ритка уже сбросила бы на нашу семью бомбу. Не станет же она