Машина смерти - Джин Мастейн

К этому моменту Рой и его подельники уже не терзались кошмарами из-за количества убитых людей и готовы были выполнять свою работу почти бесплатно. Доказательством тому служило то, как дешево они выполняли работу – пять тысяч долларов за Микки-мышцу.

10. Тонкая синяя линия[94]

При всех своих разнообразных и долгоиграющих интересах Пол, Нино, Рой и их многочисленные группировки постоянно играли с огнем, но до сих пор им удавалось быть на несколько шагов впереди разрозненных сил правопорядка. Благодаря непрерывному наблюдению, осуществляемому детективом Кенни Маккейбом и специальным агентом Тони Нельсоном, стало известно, что новым боссом «семьи» Гамбино стал Пол, а не Аньелло Деллакроче из манхэттенской бригады. Впрочем, помимо этого, почти ничего не было сделано. Однако власти постепенно начинали делать шаги (пусть медленные и часто бессистемные) в этом направлении. Энтони Гаджи, к своему ужасу, первым почувствовал, что запахло жареным.

Нино прилагал большие усилия к тому, чтобы оградить себя от опасности. Он использовал Доминика, чтобы собирать проценты по займам, и больше не появлялся в «Джемини». Он все еще ходил в клуб «Ветераны и друзья», но боялся того, что он набит «жучками», и остерегался вести там беседы о делах. Опасаясь прослушки телефонных разговоров, он не распространялся о делах и по телефону. Всем своим подельникам он приказал проявлять такую же сверхосторожность.

Рой был не менее осторожен и, как всегда, деятелен. Через свои контакты в полиции он раздобыл электронные детекторы и теперь использовал их для проверки бункера, клуба и бара «Джемини» на предмет «жучков» и прослушивающих устройств. Нино не питал такой любви к новомодным штучкам, поэтому просто следил за тем, что́ и где он говорит.

Новый участник банды Нино, однако, не был столь благоразумен. Его звали Грегори Депальма. Он был племянником одного капо «семьи» Гамбино, ушедшего на покой, и тем самым человеком, который четырьмя годами ранее уговорил покойного Карло, Пола и Нино ссудить «Вестчестер Премьер Театру» триста тысяч долларов. Все это время театр исправно платил проценты, но так и не начал отдавать основную сумму.

Заем без отдачи являлся для Нино источником постоянного беспокойства. Он уже пытался найти банк, который выдал бы театру кредит на сумму, достаточную, чтобы вернуть деньги себе и Полу, но ему не удалось этого сделать. «От этой хрени одни проблемы, – сокрушался он в разговоре с одним продажным профсоюзным деятелем, который служил брокером сорвавшейся сделки. – Они заплатили Дайане Росс двести пятьдесят за неделю, только чтобы открыться. Они построили такую парковку, что стоит пойти дождю, как вся она оказывается под водой. Проблем становится все больше и больше».

Помимо того, что Депальма вовлек собственников театра в финансовые отношения с мафией, он тайно получал процент от дохода и принимал участие в ежедневном управлении заведением. Вопреки мнению Нино, который лучше знал этого человека, Пол принял его в «семью» и определил в банду Нино, полагая, что это будет гарантией возврата их с Нино денег.

Нино считал Депальму ненадежным и лишенным каких бы то ни было способностей: именно он руководил строительством «подводной» парковки. Кроме того, Нино казалось, что тот получает слишком много, – чуть поменьше было бы в самый раз.

Нино не был одинок в своих подозрениях. После того как информатор предъявил фотографии Фрэнка Синатры за кулисами с Карло и Полом и заявил, что театр управляется, будто казино в Гаване до Кастро[95], заведением заинтересовалось ФБР. Телефон Депальмы в театре поставили на прослушку как раз перед тем, как он начал обсуждать новый способ отмывать деньги мафии: подав иск о банкротстве, театр мог бы освободиться от уплаты по счетам, что увеличило бы прибыль с концертов.

Прослушка выявила разговоры с Нино о таких невинных вещах, как ланч, и то нечасто, поскольку, как дядюшка предупреждал Доминика, «если позвонит Грегори Депальма, меня нет дома. Этот парень слишком много болтает где ни попадя». Нино, в прежние времена продававший подержанные машины, вставлял присказку «где ни попадя» чуть ли не в каждую фразу.

Тем не менее из болтовни Депальмы удалось-таки извлечь изобличающие улики о замысле получить наличные для отдачи Полу и Нино путем преднамеренного и мошеннического иска о банкротстве.

6 июня 1978 года федеральное большое жюри в Нью-Йорке предъявило обвинение Нино, Депальме и девяти другим обвиняемым в сговоре с целью банкротства театра с последующим укрывательством прибыли от кредиторов, а также в получении прибыли от концертов во время нахождения учреждения под надзором попечительского совета, что привело к лишению кредиторов и держателей акций возможности хотя бы частично возместить свои потери. Пол избежал обвинения, так как передал все дела, связанные с театром, в руки Нино, так что Депальма ни разу не упоминал имени Пола в телефонных разговорах.

Нино был разъярен. «Этот сраный Депальма и его сраный рот! – орал он Доминику после того, как ему предъявили обвинение и выпустили под залог. – Ублюдок! Я ведь говорил ему не болтать по сраному телефону! Да я его размажу! Чертов мешок дерьма!»

Вена на шее Нино пульсировала, как никогда: сейчас, против его воли, ему придется стать известным членом «семьи». Он понимал, что те же самые газеты, которые растрезвонили о концертах Синатры, устроенных для того, чтобы сделать театр прибыльным, будут теперь освещать судебный процесс.

В действительности помощник окружного прокурора Ник Акерман намеревался утверждать, что Депальма получил пять тысяч долларов за последний из трех концертов Синатры и отдал их некоему калифорнийскому мафиозному деятелю, который использовал их для подкупа официального лица католического братства «Мальтийские рыцари» в целях приема певца в это общество. Правительство не обвиняло Синатру в чем-либо нелицеприятном, но планировало выставить в качестве улик его фотографии за кулисами с Карло, Полом, Депальмой и другими мафиозными персонажами.

Пытаясь быть оптимистом, Доминик заметил, что обвинение не затрагивало ростовщический бизнес Нино.

– Ты ведь ни при чем в деле с этими пятью тысячами – ну, то есть, может, и при чем, но ты ведь не говорил об этом по телефону? Правильно?

– Что ж я, по-твоему, совсем stupido[96]?

– Ну, тогда им тебя не достать.

– Ты что, юрист? Если бы мне давали по десять центов за каждого чувака в каталажке, которого там не должно быть, я бы уже купил проклятого федерального судью. Ну что за отстой… Проклятый Депальма, кусок дерьма!..

Несмотря на то что адвокаты Нино тоже