Очерки по истории стран европейского Средиземноморья. К юбилею заслуженного профессора МГУ имени М.В. Ломоносова Владислава Павловича Смирнова - Коллектив авторов -- История

Слесарев И. Ю.[621]

Проблема условий перемирия и послевоенного мироустройства в франко-американских отношениях (1917–1918 гг.)

Столетие подписания Версальского договора в июне 1919 года, определившего архитектуру системы международных отношений в межвоенный период, обращает взгляды исследователей к предыстории его заключения. Национальные интересы, разные трактовки целей войны, характер взаимоотношений лидеров блока стран Антанты ещё в годы войны заложили основу для нового мирового порядка, впоследствии продемонстрировавшего свою хрупкость и неспособность противостоять угрозе, вызванной неразрешенными в Версале противоречиями. Многие сюжеты этого проблемного поля до сих пор остаются недостаточно изученными, когда заполнение этих пробелов и рассмотрение с новых ракурсов способствуют системному анализу международных отношений и накоплению научного знания.

Можно уверенно утверждать, что наиболее выдающимися акторами переговоров выступили председатель Парижской мирной конференции — многоопытный и непримиримый премьер-министр Франции Жорж Клемансо, и идеалист, автор «Четырнадцати пунктов», принципов, легших в основу договора, президент США Вудро Вильсон, идейный конфликт которых создавал точки напряжения в ходе конференции. С первых дней войны США, находясь в состоянии нейтралитета, демонстрировали верность исторической дружбе двух республик. Установившиеся крепкие торгово-финансовые связи и социокультурная близость, склонили США к вступлению в войну на стороне блока Антанты в апреле 1917 года. Предшествующие этому многократные дипломатические попытки Вильсона выступить в роли посредника и миротворца не были положительно встречены ни во Франции, ни в Великобритании. Положительного результата не дало и предложение Вильсона в декабре 1916 года воюющим сторонам обозначить свои цели в войне. Стремясь занять положение третейского судьи и архитектора нового миропорядка Вильсон, вступая в войну, обозначил США в роли ассоциированного союзника Антанты, заведомо не обременив себя Лондонскими[622] или какими-либо новыми соглашениями Выступая перед обеими палатами конгресса 22 января 1917 года, он заявил, что главным условием будущего мирного договора должен стать тезис «Мир без победы»[623]. В Европе же «мир без победителей и побежденных» восприняли как оскорбление[624]. Позже, в июле того же года Вильсон писал своему другу и доверенному лицу в вопросах внешней политики полковнику Эдварду Хаузу: «Англия и Франция не имеют тех же самых взглядов на мир, которые свойственны по известной причине нам. Когда война кончится, мы сможем заставить их думать по-нашему»[625].

Принимая решение о вступлении в войну, Вильсон и его кабинет очевидно исходили из расчета, что к моменту окончательной готовности американских войск летом 1919 года война уже закончится[626]; что флот Германии и флот Великобритании будут ослаблены, а американский флот усилится новыми современными военными судами и сделает США крупнейшей морской державой; что США обретут реальную военную мощь на суше. При этом большие военные потери могли сильно ударить по авторитету американских властей, которые послали своих солдат воевать за демократию, но всё же не за свободу и независимость собственного государства. Вот почему активно участвовать в боевых действиях американцы стали лишь с сентября 1918 года, то есть за два месяца до окончания войны, и в итоге понесли сравнительно незначительные потери: 50 тыс. убитыми и 230 тыс. ранеными. Для сравнения: за 4,5 года войны Германия потеряла убитыми 2,3 млн. человек, Россия — 1,8 млн., Франция — 1,3 млн., Англия — 744 тыс.[627]

Первые крупные переговоры после вступления США в войну состоялись во время обмена дипломатическими миссиями. В апреле 1917 года в Вашингтон отправился маршал Жоффр (герой Марны, главнокомандующий французскими войсками в 1915–1916 годах) и политик Рене Вивиани. Их целью было согласование с американским командованием размера подготавливаемого контингента, сроки проведения перебросок и совместная выработка инструкций по кооперации сил, а также обсуждение вопросов финансовой поддержки[628]. За несколько дней до них в США прибыла английская миссия во главе с Артуром Бальфуром. Государственный секретарь Роберт Лансинг вспоминал, что французов американское население чествовало более радостно чем англичан. «В то время когда Франция, как и другие союзники, нуждалась в деньгах, маршал Жоффр умолял нас немедленно послать войска во Францию. Он намекал, но не сказал прямо, что моральный дух французской нации ослабевал под давлением войны, а военные неудачи существенным образом угнетают французские армии. Им было необходимо что-то, чтобы восстановить их дух и надежду, и ничто не было бы столь эффективным, как присутствие американских солдат на французской земле» — писал он[629]. В то же время в своем дневнике полковник Хаус отметил: «Разговоры с французами не приносят большого удовлетворения, поскольку они не облечены какими-либо полномочиями и находятся здесь больше для осведомления о нуждах Франции и для выражения чувств уважения по поводу нашего вступления в войну. С Бальфуром дело обстоит иначе. Он министр иностранных дел наиболее мощного из наших союзных государств, и возможно, что он будет играть большую роль на будущей мирной конференции»[630].

Демократические лозунги президента Вильсона, внутриполитическая обстановка в европейских странах и общий идейный климат побуждали руководство противоборствовавших блоков, по крайней мере в публичных выступлениях, смягчать свои претензии на перекройку границ в свою пользу и облекать свои цели в либеральную риторику[631]. Поступавшие новости о дипломатическом посредничестве Соединенных Штатов, неоднозначно оцениваемые представителями правящей элиты Франции, попадали на страницы парижских газет в ограниченном количестве и зачастую в нужный момент вбрасывались министерством иностранных дел Кэ д’Орсе[632]. Вопрос послевоенного мироустройства обострил конфликт несовпадения государственных интересов стран Антанты. Наличие у Вашингтона собственных целей войны, его претензии на лидерство в послевоенном мире превращали США в потенциального соперника.

Дипломатическая обстановка накалилась осенью 1917 года, когда в начале ноября (по новому стилю) большевики взяли власть в свои руки, и вскоре Россия окончательно вышла из войны. То, чего опасалось не только американское руководство, но и стран Антанты, было выражено в «Декрете о мире»[633]. Пропагандистский документ, обращенный к народам всех воюющих держав, создал определенные трудности для союзников. США, заявлявшие, что ищут от войны только утверждения идеалов свободы, справедливости и демократизма, не могли просто «не заметить» декрет. Игнорирование мирных инициатив грозило усугубить внутреннее положение стран, социальный климат которых оставался нестабильным, а левые идеи на фоне большевистской революции и тягот войны только набирали силу. Либеральные демократии Запада не могли позволить себе отдать инициативу в руки Советской России. В отличие от политиков Франции и Великобритании президент Вильсон занял особую позицию и выступил с собственной программой, которая отвечала интересам США и Антанты и вместе с тем давала ответ большевикам, стремясь поставить под свой контроль миротворческие процессы и усилить деморализующее