При свете зарниц - Аяз Мирсаидович Гилязов

– Маулиха-апа? – Я бросил взгляд на её избу. Так и есть: все окна облеплены девочками, да и мамаша сама не утерпела. – Достали они своё ведро?

Арзу весело рассмеялась, как бы говоря: ты разве не знаешь их?

А я всё дергаю багром, но без толку. И когда Арзу отбирает у меня цепь, то я без сопротивления уступаю: пускай попробует. Она склоняется над колодцем, и две её косы тоже сползают в колодец. Из колодца несёт сыростью, гнилью, сруб в углах уже порос мохом, а вода внизу поблёскивает, и колодец кажется бездонным.

– Видишь? – Она коснулась меня плечом.

– Ведро? Не вижу…

– Да нет! Вон там сделан выступ, чтобы вставать, когда чистишь колодец. Это сделал мой дедушка. Колодец рубили они вдвоём с твоим дедушкой Джихангиром.

– Спасибо, что не забыла моего дедушку!

– А что такое?

– Просто так. И Аракы чишмэсе нашёл твой дедушка, и жёлоб поставил он, и мост через ручей построил он, и правление колхоза он рубил, и овчарню…

– Что же делать, коли всё это правда…

– Вот я и говорю! А мой дедушка, оказывается, тоже иной раз был на подхвате…

– Не ворчи, Искандер, – сказала она, выпрямилась и положила косы на плечи.

Не очень красивая девушка Арзу, но лицо её такое приятное, и глаза такие спокойные, мягкие… Впрочем, ведь это я повторяю чужие слова, слова моей мамы. Матери, у которых взрослые сыновья, обычно в соседских девушках видят одни недостатки, а тут совсем иначе. Арзу никогда не злится и не шумит зря, она очень обходительна и ровна со всеми, так что даже Маулиха-апа, готовая вцепиться в каждого, при Арзу как-то сдерживается. И гусаки на неё не нападают, и собаки за ней не гоняются, и даже козлы не бодают! Говорят, будто старуха-ворожея с Козеголовой улицы сказала однажды: «Внучка Хабибрахмана не из чистых, наверное, колдунья, ведь только колдуны знают язык животных и трав».

Ростом она намного меньше меня, но всё равно ладная, сильная, движения уверенные и ловкие, так что и смотреть приятно, как она орудует багром. Пуговицы на воротничке белого платья расстегнулись, и я чувствую, как у меня уши краснеют, когда вижу белую круглую грудь Арзу. Даже во рту делается так сухо, и я едва ворочаю шершавым, как рашпиль, языком:

– Ты… говорят, что ты колдунья, Арзу, а ведро достать не можешь?

– Кто говорит? – Не выпуская из рук цепи, она внимательно смотрит на меня. – Ну кто?

– Земля слухом полнится. Вылетевшие слова с хозяином не ходят, – добавляю я для убедительности.

– Вот как уже болтают! А ты не очень верь разным слухам.

– Так люди говорят…

– Да, с тех пор, как началась война, много всяких ворожей развелось у нас в ауле. Всяких знахарок, предсказательниц, гадалок. Послушать только, так всё заранее знали. И о том, что война начнётся, во сне видели. Видели, как упырь летал по ночному небу, как шары огненные катались с Пики… Ладно, не сомневайся, без всякого колдовства твоё ведро достанем. Назло всяким сплетням и слухам! – Она засмеялась. – А вот что-то попалось! Поднимай тихонько!

Я стал крутить ручку, цепь с хрустом ложилась на ворот. Потом показался и багор. С большими осторожностями мы вдвоём с Арзу вытащили из колодца ведро. Арзу так обрадовалась удаче, что пролила воду из ведра себе на ноги. А ведро было не моё, а Маулихи. Вон и сама она бежит. Увидела мокрые туфли Арзу, руки в ржавчине от цепи – всполошилась ни с того ни с сего:

– Ой, ой, запачкалась вся! Ноги мокрые! Простудишься, доченька, заболеешь, а ты у деда, хорошего человека, единственная опора в жизни!..

– Не простужусь, – сказала Арзу. – А если простужусь, пойду к дюрешской знахарке. На днях ведь и ты, говорят, ходила к ней…

Маулиха, словно её укусили, выпрямилась, грудь выпятила, рукава у платья засучила, словно собралась драться, браслеты на руках заиграли.

– Вот люди! – пронзительно вскрикнула она. – Где не пролезет шайтан, пролезет клевета! Как у них не отсохнет грешный язык! Да разве я пойду в Дюреш?! Пусть туда ходят те, кому надо спрятать позор, нажитый в чужой постели! А мне чего не хватает? У меня полон дом счастливых детей, и жизнь моя чище воды, белее молока! И как только у людей язык поворачивается? Если хотите знать, я ходила в район, в райсобес, хотела там узнать, сколько жалованья выходит нам, солдаткам, за военные медали наших мужей. Ведь мой муж Биктимер получил медаль «За отвагу»! Какой болван сказал, что в Дюреш?!

А мы с Арзу между тем снова опустили багор в колодец, и теперь уже я водил цепью. Слышно было, как багор стукается о сруб, вязнет в илистом дне. Наверное, колодец давно не чистили. Кажется, что-то зацепилось.

– Никак, сама Водяная попалась! – сказал я.

А Маулиха вдруг чего-то испугалась, плюнула, сказав: «Да ну вас!» – топнула, подхватила своё ведро и побежала домой, только пятки лаптей засверкали. Через минуту её голос уже слышался издали – она кричала на своих дочек:

– Чего выпялились? Вам тут что, цирк? А ну марш, негодницы!..

Тащилась на багре какая-то тряпка.

– В самом деле Водяная, – сказал я и, сняв с багра тряпку, брезгливо бросил её подальше от колодца. Удивительно, кто может бросать в колодец всякую мерзость? В колодец, из которого люди берут воду…

– А это ведь моё платье, – слышу я голос Арзу.

Платье? А ведь и верно, платье, то самое зелёное с белыми горошинами платье, в котором Арзу ездила с директором школы Зулейха-апа в район. На платье были тогда ошмётки грязи, и Арзу щепочкой скоблила и оттирала, когда они приехали и остановились возле пожарки. Конечно, Арзу тогда стыдилась и этой грязи на платье, как-никак, а уже и тогда она была учительница!.. Но как же платье попало в колодец?… Рукава были схвачены в узел, узел намок, и Арзу с трудом его развязала. Руки у неё дрожали, а лицо было бледно, и по щекам текли слёзы, так что в этот момент она показалась мне чуть ли не пожилой женщиной, много повидавшей и много пережившей. А если разобраться по-честному, так ведь и на самом деле Арзу видела и испытала больше нас. Она видела падение и смерть своего отца, бегство матери, медленное и неотвратимое крушение некогда могучего деда Хабиба. Вот и сейчас не очень-то сладко живётся ей…

Арзу развернула рукава, откинула ворот, и то, что мы увидели, привело нас в ужас, мы даже непроизвольно схватились за руки. В платье оказались завязаны змеиная