Педагогика творческой личности - Константин Николаевич Вентцель

их свободы?! Кому же, как не им, вести их на пути освобождения?! И если они полюбят ребенка этою высшею любовью, то этим самым они облегчат и для самих себя дело своего освобождения. Свободная любовь к ребенку освободит и их самих от разных тонких, неуловимых цепей, которыми их душа опутана со всех сторон. Ребенок явится великим средством их собственного перевоспитания. Тогда не только родители будут воспитывать своего ребенка, но и ребенок будет воспитывать своих родителей и будет вести их по пути создания из самих себя все более и более совершенных личностей, цельных, широких, гармоничных, свободных, независимых и способных к самой глубокой бескорыстной любви к людям.

Родители, дайте возможность ребенку стать вашим воспитателем, дайте возможность ему стать вашим освободителем и для этого прежде всего полюбите его по-настоящему, полюбите его как свободную личность, полюбите его как существо, призванное к свободе, к независимости и к великому делу свободного творчества, созидания и обновления жизни! И когда вы сумеете так полюбить ребенка, то тогда порвутся и исчезнут те цепи, которые сковывают вас самих, которые вам самим мешают мощно расправить свои долго свернутые крылья и подняться свободно в безграничное небо творчества, где открыты такие беспредельные горизонты и такие волшебные необъятные дали... Чтобы научиться летать, вам надо преодолеть в себе дух власти и зажечь святой неугасимый огонь свободы. И пускай первою искрою этого огня, от которой воспламенится все другое, будет ваша новая любовь к детям!

Как странно бывает видеть, когда тот или другой отец или мать вместо того, чтобы стремиться к освобождению ребенка, стремятся к освобождению от ребенка и в этом видят путь и к своему собственному освобождению. Какое печальное недоразумение или, лучше сказать, заблуждение! Вместо того чтобы искать своего освобождения на том единственном пути, на котором оно может быть обретено, люди ищут его как раз в противоположном направлении. И мать, и отец могут завоевать себе свободу не иначе, как через ребенка. Ребенок — это путь к свободе. Ребенок — это великий воспитатель взрослого человечества к свободной жизни; но, конечно, надо, чтобы взрослое человечество пожелало пользоваться уроками этого воспитателя и научилось, как следует, пользоваться этими последними. Только работая над освобождением ребенка, только сливаясь с ним в тесный интимный союз, одухотворенный великой идеей раскрепощения ребенка от цепей духовного рабства, мы делаемся и сами понемногу свободными и начинаем сами отделываться от тех цепей, которыми скован наш дух. Ища способов, какими можно освободить ребенка из-под своей власти, взрослый находит те способы, какими он сам может быть освобожден от тех или других цепей, под которыми он томится.

В чем основа воспитания и образования?38

(По поводу статьи Л. Н. Толстого «О воспитании»)

Что должно быть положено в основу воспитания и образования? Как разрешается этот вопрос с точки зрения идей, охватываемых понятием «свободное воспитание»? Попробуем разобраться в нем, попробуем ответить на него объективно, отрешившись от всяких предвзятых взглядов, попробуем отыскать такой ответ, который естественно и логически вытекал бы из понятия «свободного воспитания». Я попытаюсь сделать это в связи с обсуждением двух последних статей Л. Н. Толстого, помещенных в № 2 и 3 «Свободного Воспитания» за 1909/10; одна из них называется «О воспитании», другая — «В чем главная задача учителя». Я остановлюсь главным образом на первой.

Статья эта является ответом на одно из писем, написанных Толстому. Начинает он эту статью так: «Очень может быть, что в моих статьях о воспитании и образовании давнишних и последних окажутся и противоречия, и неясности. Я просмотрел и решил, что мне, да и вам, я думаю, будет легче, если я, не стараясь отстаивать прежде сказанное, прямо выскажу то, что я теперь думаю об этих предметах». Это заявление Толстого облегчает и нашу задачу: мы тоже не будем обращаться к предыдущим статьям его, а остановимся на этой последней, представляющей как бы квинтэссенцию его последних взглядов. Мы постараемся определить, насколько последние взгляды Толстого действительно согласуются с идеями свободного воспитания, определить тот предел, до которого доходит Толстой в признании свободы в деле воспитания и образования и за которым он, хотя и не явно, и не открыто, но, в сущности, и на самом деле начинает проповедовать насилие и принуждение: т. е., отрицая грубое насилие, он на его место ставит насилие тонкое; освобождая личность от внешнего порабощения, он в то же время опутывает ее «цепями невидимого рабства». Статья Толстого поможет нам разобраться в вопросе о том, каких целей в области воспитания и образования мы не должны ставить, на каком основании мы не должны его строить, и, таким образом, поможет нам также найти и то, что должно в действительности являться основою воспитания и образования.

То разделение, которое в прежних своих педагогических статьях Толстой делал между воспитанием и образованием, он признает в настоящее время искусственным. «И воспитание, и образование, — говорит он, — нераздельны. Нельзя воспитывать, не передавая знания; всякое же знание действует воспитательно». На этом основании, не касаясь упомянутого подразделения, он говорит в дальнейшем исключительно об образовании, т. е. о том, в чем заключаются недостатки существующих приемов образования и каким оно, по его мнению, должно быть.

Из приведенных только что слов, да и вообще из содержания всей статьи мы можем ясно видеть, в чем заключается та первая основная ошибка, в которую впадает Толстой в этой статье. Эта основная ошибка состоит в совершенно неправильном определении образования. Образование понимается как передача знаний, и затем ставится вопрос, какими основаниями руководиться при выборе тех знаний, которые мы, взрослые, хотим передать детям. Но ведь прежде всего мы должны решить вопрос, действительно ли образование есть передача знаний, и достаточно ли только установить правильный выбор тех знаний, которые мы будем передавать детям, чтобы последние оказались обладателями истинного, а не ложного образования. То определение образования, из которого исходит Толстой в своей последней статье, с самого же начала ставит вопрос об образовании на совершенно неправильную почву и потому предрешает уже то ложное освещение вопроса, которое мы в ней находим.

Образование в истинном смысле этого слова далеко не тожественно с передачею знаний. Передача знаний есть внешний процесс, между тем как образование есть процесс внутренний, совершающийся изнутри, путем органического роста, путем творческой работы личности, а не путем наложения извне образовательного материала. Какие бы знания мы ни передали детям, хотя бы это были самые нужные для жизни знания, если эти