100 петербургских историй, извлеченных из архивов и пожелтевших газет - Анна Сергеевна Манойленко

климат, и в марте 1826 года, узнав о вакансии дипломатического представителя во Флоренции, он обратился к императору с просьбой назначить его на эту должность. Через две недели историк получил ответ: «Хотя место во Флоренции еще не вакантно, но Российскому Историографу не нужно подобного предлога, дабы иметь способ там жить свободно и заниматься своим делом». Николай I отдал распоряжение снарядить фрегат для путешествия Карамзина в Италию, а на оставшийся до отъезда период предоставил его семье «жилые покои» в Таврическом дворце. Николай Михайлович принялся деятельно готовиться к поездке.

К высочайшему рескрипту Николая I, о котором шла речь ранее, прилагался указ министру финансов, в соответствии с которым Карамзину назначалась пенсия в размере 50 тысяч руб. в год, которая в случае его смерти переходила к жене и детям.

Между тем сохранились свидетельства того, что Карамзин остался очень не доволен такой царской милостью, он счел, что столь значительная сумма «обязывает», а он не привык быть никому должным. Ведь почти за четверть века пребывания в официальной должности историографа Российской империи он в общей сложности получил из казны меньше денег, нежели составила его пенсия. Еще в 1803 году Александр I определил ежегодное содержание Карамзина в две тысячи рублей, и с тех пор оно ни разу не увеличивалось.

Через девять дней после выхода рескрипта, 22 мая 1826 года, историк скончался. «Царские деньги» сполна выплачивались его вдове Екатерине Андреевне, троим сыновьям – до вступления в службу, и троим дочерям – до замужества. Двух из них он, по сути, обеспечил до конца жизни, ведь Софья и Елизавета так и не вышли замуж.

Подделки по заказу

В Фонде Горного департамента, хранящемся в Российском государственном историческом архиве, находится «секретное» дело об уничтожении на петербургском Монетном дворе коллекции фальшивых монет, принадлежавшей графу Аракчееву. Как же получилось, что всесильный фаворит императора Александра I стал обладателем поддельных денег?

Аракчеев, скончавшийся в апреле 1834 года в своем имении Грузино Новгородской губернии, наследников не оставил, а потому все его движимое и недвижимое имущество по высочайшему распоряжению передали в управление Новгородскому кадетскому корпусу. При разборе вещей обнаружили странную находку – 377 фальшивых монет. Изготовленные из меди, в бумагах графа они обозначались как золотые и серебряные.

О загадочной находке доложили императору Николаю I. Тот распорядился хранить ее в секрете и запросить о случившемся министра финансов Егора Канкрина. В документах министерства обнаружилась справка о том, что фальшивые монеты изготовлены в марте 1824 года на петербургском Монетном дворе по личному указанию Александра I.

Тогда ответ перед Канкриным пришлось держать начальнику Монетного двора. Тот сообщил, что десятью годами ранее для графа Аракчеева по высочайшему повелению изготовили коллекцию бронзовых медалей и одновременно с ней «изображения монет», размещенные на позолоченных и посеребренных медных «кружках». Псевдомонеты царскому фавориту доставил директор Департамента горных и соляных дел Евграф Мечников, в чьем ведении находился Монетный двор. Мечникова разыскали, к тому времени он уже вышел в отставку и отошел от дел. «Собравшись с припамятованием», он представил министру финансов свое изложение событий.

«Покойный граф Аракчеев, – рассказал Мечников, – объявил желание и надобность иметь образцы монет русских, от начала тиснения их по царствование императора Павла I, сделанные из меди и под натуру каждой монеты высеребренные и вызолоченные, и коллекцию российских медалей бронзовую». Все эти изделия граф просил изготовить за собственный счет на Монетном дворе.

Поскольку «важность особы» исключала «всякую возможность к дальнейшему объяснению», Мечников распорядился приступить к работе, однако поставил в известность об этом Канкрина как своего непосредственного начальника. «…Наряд о приготовлении образцов монет был сделан по назначению покойного графа, но причины приказания его мне неизвестны», – завершал свое объяснение Евграф Ильич.

Свою версию странного каприза Аракчеева он объяснил Канкрину в «неофициальном дополнении». Дело в том, что некоторое время спустя после исполнения заказа Мечников посетил усадьбу Грузино и в библиотеке Аракчеева видел тот самый ящик с медалями и монетами. Из этого бывший директор сделал умозаключение, что фаворит императора хотел украсить поддельными образцами монет внутреннюю обстановку своей библиотеки.

«А что он приказал сделать на свой счет монеты позолоченные и посеребренные, а медали бронзовые, то, рассуждая об известной всем его бережливости, я полагаю, что он сие сделал из экономии, ибо они, представляя совершенно предметы настоящие, почти в девять раз дешевле обходятся», – заключал Мечников.

Как же закончилась история с таинственной находкой? 11 января 1835 года Канкрин представил Николаю! обстоятельный доклад об аракчеевской коллекции и получил высочайшее повеление «истребовать сии монеты для уничтожения, ибо в существе суть фальшивые». Через месяц коллекцию переплавили на петербургском Монетном дворе. Из поддельных денег получилось около 4 г чистого золота, 176 г серебра и более 2,5 кг меди. Эти металлы записали «в приход» Монетного двора и причислены к оборотному капиталу.

Хищения в царской часовне

Деревянный домик Петра I, спрятанный в каменный футляр, знаком каждому петербуржцу. Однако не все знают, что долгие годы в одной из его комнат находилась часовня, устроенная еще в 1724 году, где хранилась принадлежавшая царю-реформатору икона Спаса Нерукотворного Образа.

Эта икона в домике Петра стала одной из самых почитаемых в Петербурге, чтобы поклониться образу, считавшемуся чудотворным, в часовню ежегодно приходили многочисленные паломники со всех концов страны. Для их удобства в часовне, размещавшейся в бывшей царской столовой, выложили камнем пол и прорубили вторую дверь. Через двенадцать лет после революции, в 1929 году, часовню упразднили, а на следующий год в домике открыли музей, действующий до сих пор.

С часовней в «Первоначальном дворце» Петра I связана детективная история, сведения о которой сохранились в документах Российского государственного исторического архива. В декабре 1886 года министр Императорского двора Илларион Воронцов-Дашков получил записку за подписью «Очевидец». В ней сообщалось, что старший сторож часовни отставной унтер-офицер Григорий Полянский занимается хищениями и «даже святотатством». Как утверждал аноним, Полянский, находясь при исполнении обязанностей церковного старосты, «продает восковых свечей в день пять пудов, а показывает лишь два пуда и, кроме того, снимает с иконы золотые и серебряные вещи, вешаемые публикой в виде жертвы, и дает переделывать на кольца, браслеты и серьги».

«Очевидец» отмечал, что сторож Полянский поступил на службу в часовню, не имея «ни денег, ни имущества», однако за десяток лет его материальное положение настолько улучшилось, что он приобрел в Петербурге дом на углу Большой Пушкарской и Матвеевской улиц