Королев. Главный конструктор - Мария Стефановна Бушуева

Максимилиановна всеми силами препятствует официальному разводу. Да и Нина иногда подчеркивает, что хотела бы остаться свободной. Впрочем, слова Нины только усиливали стремление Королева заключить законный брак с любимой переводчицей, которую он уже считал своей женой. Препятствия распаляли его с юности. Возможно, Нина Ивановна чисто женским чутьем это улавливала и потому отстаивала свою независимость. Или – не слишком была в нем уверена. Ее немного напугала Мария Николаевна: будущая свекровь была очень вежлива, хотя и достаточно прохладна, – насторожила Нину одна ее фраза: «Прежде чем принимать окончательное решение, нужно все взвесить еще раз».

* * *

В апреле в НИИ-88 приехал Устинов на заседание научно-технического совета и потребовал отчета по А-4 – «изделию № 1» (так зашифровали собранные ракеты Фау-2).

– А-4 собраны, – сказал Королев, – к сожалению, надо отметить, проявились некоторые неудачи конструкции двигателя. Стоит вопрос увеличения удельной тяги. Над этой проблемой работает коллектив товарища Глушко. У них создается в ускоренном темпе двигательная установка. Ждем для испытаний полигон.

– Работа ведется, – лаконично резюмировал Устинов.

Королеву в октябре-ноябре предстояло отправить в полет одиннадцать А-4. От того, удастся ли продемонстрировать преимущества ракет и качество сборки, зависела дальнейшая судьба отдела № 3 и его лично.

Маршал артиллерии Николай Дмитриевич Яковлев, в отличие от Устинова, к ракетам как потенциальному оружию относился недоверчиво, однако определенный интерес к ним имел: ореол немецкой техники еще окончательно среди военных не стерся. Мнение Яковлева, назначенного председателем Государственной комиссии по испытаниям, могло оказаться решающим. Королев понимал: необходимо убедить его, что за ракетами будущее, а убедить можно только практически – только удачными пусками.

С 1946 года ускоренно расчищалось место под полигон, были расформированы три колхоза, в том числе знаменитый конезавод, где разводились лошади аристократических пород. В 1952 году выселили в другие области жителей Урдинского района. Думая о вооружении, принесли в жертву многолетний сельский уклад местных старожилов: война еще стояла у всех пред глазами, как призрак. Тем не менее большое село Капустин Яр – перед войной там было двадцать две тысячи жителей – никто не тронул. Более того, военные полигона все годы испытаний ракет очень помогали сельчанам. Так что историческая картина имеет две стороны: темную и светлую.

Назначенный начальником полигона Василий Иванович Вознюк, начавший в сентябре 1941-го воевать в звании майора, закончивший войну генерал-лейтенантом, возвел со своими артиллеристами и подкреплением от генерала Тверецкого бетонный стенд для огневых испытаний двигателей. Командир полка Александр Федорович Тверецкий в 1945 году получил приказ сформировать бригады особого назначения для пуска ракет А-4. Попал прямо с фронта на военный полигон.

Его офицеры и солдаты жили в палатках и в крестьянских избах соседнего села. Терпеливо, как на войне, сносили все бытовые трудности: не хватало элементарных удобств, даже кроватей. В одном из сельских домов поселился и генерал с семьей. От купе спецпоезда отказался и Василий Иванович Вознюк: вместе с подчиненными потеснил местных сельчан.

Солончаковая степь зимой погружалась в резкий холод, огромные сугробы быстро каменели на ледяном ветру, дороги пробивали танками. А летом степь раскалялась от жара. Испытатель Иван Кокорев вспоминал: «…на стартовых площадках температура окружающего воздуха в летний период иногда достигала плюс 40 градусов. При заправке ракеты номера расчёта заправочного отделения и других отделений, которые работают в это время у ракеты, находятся в спецодежде: прорезиненных брюках и куртке с капюшоном и в резиновых сапогах. Отдельные номера расчётов от перегрева падали в обморок. После таких случаев было принято решение периодически охлаждать их водой из водообливочной машины – это положительно сказалось на работе»[53].

Верно написал поэт, «гвозди бы делать из этих людей, крепче бы не было в мире гвоздей». А ведь начальник полигона Вознюк вырос в артистической семье, далекой от армии, его родители играли на театральной сцене. Возможно, это и сблизило его с Головановым: Ярослав Кириллович много беседовал с ним, когда на месте села уже вырос небольшой закрытый город Знаменск (он и сейчас ЗАТО), с теплом и уважением рассказал о хозяине полигона, завещавшем похоронить его в Кап. Яре: «Василию Ивановичу предлагали очень высокие должности в Большом доме на Фрунзенской набережной, но он оставался верен своему полигону до конца жизни. Тогда, в 47-м, еле вытаскивая сапоги из липкой, цепкой грязи, он ворчал:

Королев С.П. Астраханская обл., Капустин Яр. 27 октября 1947 года

[Музей космонавтики]

– Погодите, сейчас сюда присылают по приказу, но будет время – по блату будут присылать…»

– Какие тюльпаны здесь весной – красота! – убеждал Вознюк других сомневающихся. – А какой воздух – не надышаться. А видели сусликов? Они и в те годы стояли, как маленькие часовые, вдоль дорог…

* * *

Срок испытаний ракеты А-4 приближался.

Руководить испытаниями должен Королев – главный конструктор «изделия № 1». Отвечающий за ракеты представитель Главного управления Министерства вооружения Ветошкин оказался в том же штабном вагоне спецпоезда, что и он. Королев никогда не использовал винные застолья в деловых отношениях, да и к спиртному всю жизнь был достаточно равнодушен, а тут все получилось случайно: вместе как-то вечером выпили немного и проникновенно побеседовали. Сыграло ли это какую-нибудь роль в том, что первые испытания сочли успешными? Трудно сказать. Скорее всего, нет. Был важен сам факт крепнущих кулуарных связей с «людьми Устинова».

Любовь к Нине придавала Королеву сил, помогала выдержать тяжелые условия полигона. 8 октября 1947 года, за 10 дней до испытания ракеты А-4, Сергей Павлович пишет ей[54]:

«Моя милая родная девочка, крепко тебя обнимаю и целую, скучаю по тебе очень сильно, каждый день вспоминаю тебя, особенно вечерами, и стараюсь представить, где ты и что поделываешь. Ю. А.[55] мне рассказал, что ты отдыхаешь эти дни, несколько дней и усиленно читаешь “Угрюм-реку”.

Спасибо тебе, роднуся, за твое такое хорошее ласковое письмо и особо за карточку. Не проходит дня, чтобы я не посмотрел на нее, и мне как-то становится легче и спокойнее.

За меня будь спокойна – я крепко храню наше чувство и дружбу, верю тебе безгранично и живу днем нашей встречи, которая, я надеюсь, не так уже далеко. Свой долг здесь я выполню до конца, и убежден, что мы вернемся с хорошими, большими достижениями.

Тебя мне очень не хватает.»

Письмо показывает: ракетостроение Королев воспринимает как личный гражданский долг. Пусть он в силу обстоятельств не воевал, сейчас он работает на вооружение страны. А то, что ему поручены ракеты, придает уверенности – свой сокровенный романтический план по воплощению идей Циолковского он