Королев. Главный конструктор - Мария Стефановна Бушуева

– И Душкина.

– У него ничего стоящего не было и нет!

Имя человека, подписавшего акт роковой экспертизы, было крайне неприятно Валентину Петровичу.

– С моими двигателями совпадают у Фау-2 почти все элементы конструкций. А иногда по каким-то решениям мы опережали немцев, но у них – гигантский размер и тяга! В чем причина, что мы так не делали? Когда я первый раз увидел эту огромную дуру, обалдел. Испытания в Гамбурге, ты помнишь, тоже зрелище не для слабонервных.

Гонор Л.Р., Королев С.П. 1945 год

[Музей космонавтики]

Королев выразил причину отставания с присущей ему народной афористичностью:

– Мы робели, а они наглели!

– Ты прав.

– Но, как выяснилось, наглость не всегда города берет, а иногда и сдает!

– Как сказал бы Лангемак, мы не сделали такой двигатель не по технической робости – просто не преодолели чисто человеческий психологический барьер. Георгий Эрихович иногда шутил, что ракеты – дело рук демонов.

– Не знаю, есть ли у демонов руки, – рассмеялся Королев, почему-то вспомнив слова Воскресенского о Глушко: «подо льдом у Валентина таится бурная страстность», – но лучше попытаться договориться с Богом. Демоны больно вероломны и склонны к изменам.

Мнительному Глушко показалось, это намек на то, что он ушел от жены Тамары и дочери Жени, оставив их в Казани. Оставил и немку в Бляйхероде: фрау родила, через несколько дней младенец умер, амурная связь распалась – Глушко вернулся в СССР.

Но Королев уже сменил тему:

– Начальник полигона Василий Иванович Вознюк сообщает, что почти все готово, семь потов с него сошло, в Кап. Яре все лето жуткая жара, климат трудный, резкий, с перепадами температур, да еще пыль вихревыми столбами. Но дареному коню в зубы не смотрят. Полигон есть, это главное. Наши два спецпоезда уже отправились в астраханском направлении.

* * *

Еще до Кап. Яра случилось в жизни Королева одно событие, о котором пока не знал Валентин Петрович Глушко. Поделился Королев только с Васюней – так ласково вне службы стал иногда он звать своего заместителя Василия Павловича Мишина, между прочим, признанного впоследствии генератора конструкторских идей.

Сергей Павлович имел брата и потерял его, о чем так и не узнал. Резервуар в его душе, предназначенный для братской любви, остался пустым. И, восполняя потерю, он по-братски начинал относиться к людям, вызвавшим его доверие. Сравнивая первую надпись на детской фотографии, подаренной маленьким Сережей родному дяде «дорогому Васюне», и обращение в минуты дружеского расположения к Мишину, видишь: Василий Павлович в такие минуты вызывал у Королева родственные чувства. К тому же их отчества совпадали, что приятно было тому и другому. Жил в памяти Сергея Павловича и молодой парень по имени Василий, когда-то не давший ему умереть от голода в лагере Мальдяк. Имя Василий стало для Королева добрым, поддерживающим, теплым. Сергей Павлович был очень эмоциональным человеком, и порой именно память чувств определяла его отношения. Память о пережитом не давала шанса на искреннюю дружбу с Глушко, однако интересы Дела были выше эмоций.

– Я женился, – сказал Мишину. – Ее зовут Нина. Нина Ивановна Котёнкова. Ты ее мог видеть в институте.

– Стройная переводчица с пепельным волосами?

– Она.

Много написано книг и статей о роли личности: Королев – прямое подтверждение того, что один человек может повернуть или ускорить ход истории. И как мало сказано о роли женщины в жизни тех, кто правит страной, совершает научные открытия, открывает новые производственные области, основывает технологические направления. Немного больше повезло подругам знаменитых деятелей искусства, да и это крупицы… А ведь верно говорят: понять мужчину можно, только увидев его с женой

Королев, переставший летать, но не переставший мечтать о полетах, снова крылат: он любит и любим. Роль Нины Ивановны в судьбе Сергея Павловича велика: она пришла в его жизнь в 1947 году, и в том же году на полигоне Капустин Яр стартовала баллистическая ракета А-4 – начался победный путь Королева.

О знакомстве подробно рассказывала Голованову Нина Ивановна. Произошло оно в НИИ-88. Сергей Павлович попросил прислать ему переводчика с английского, немецкие журналы он читал сам. Германии после поражения было не до ракет, конструктор Фау-2 Вернер фон Браун прочно обосновался в США, и ждать актуальных новостей по ракетной технике – Королев это понял быстрее других – следовало именно из англоязычной прессы.

Котенкова Нина – студентка 1 курса Московского государственного педагогического института иностранных языков. 1937 год

[Музей космонавтики]

Котенкова Н.И. на теннисном корте. 1937 год

[Музей космонавтики]

Нина Котенкова, судя по фотографиям, в молодости – а ей в ту пору было двадцать шесть – отличалась чарующей (не побоюсь ретроэпитета) мягкой женственностью. И еще было в ней что-то детское, простодушное и одновременно шаловливое. То, что так ценил Королев, не переносивший в женщинах «значительности», фальши и наигранности. Он сам любил смех и шутку, и в Ксане до своего ареста находил еще не погасшие искорки «милого шалунишки». Черты детскости в жене испарились из-за испытаний в годы войны и ответственной работы хирурга.

А Нина Ивановна могла смеяться и говорить открыто и непосредственно, как девчонка, несмотря на пережитое: потерю отца, заместителя директора завода по хозяйственной части, материальные трудности осиротевшей семьи, тяжелые военные годы, развод с первым мужем из-за его измены… И очень искренне призналась сразу, что английский текст для нее труден из-за обилия технической терминологии, ей незнакомой. Попросила дать ей в помощь инженера.

Королев, даже общаясь с государственными авторитетами, умел проникать за их социальные маски и выходить на контакт с человеческим в них. И в институте не переносил служебной роботообразности, внезапно сбрасывал с сотрудника официальную личину юмором или неожиданным разносом – чтобы перед ним предстал человек. Нина сразу была без социальной маски. Просто живая милая женщина.

Инженер с готовностью откликнулся, помог и на вопрос Королева, как ему работалось с переводчицей, ответил:

– Прекрасно! И наружность привлекательная, и очень понятливая, интеллигентная.

Образ Королева в ее глазах тоже был живой. Свое отражение ему понравилось. А ей понравилось, как смотрит на нее он. Их отражения улыбнулись – и в этом миг две души, точно узнав друг друга, соединились раньше физических тел. Впрочем, Нина Ивановна была далека от «фантазий», близких художественной тени, таящейся в душе Сергея Павловича, – и ее земная трезвость тоже ему понравилось: тылы не должны быть туманными и подверженными психологическим вибрациям. Вибрации позже, конечно, случались как ответ на его