Не имеющий известности - Михаил Борисович Бару

и водопровода и «ввести кипячение воды в тех школах, где врачи признают это необходимым…». Ну а там, где не признают, не кипятить, притом что в этом же году в Острове и в пятнадцати пригородных деревнях были эпидемии брюшного тифа и натуральной оспы.

С началом Первой мировой войны эпидемиологическая обстановка в Островском уезде только ухудшилась. Линия фронта поначалу проходила от Острова далеко – до нее было более 200 километров, но постепенно она начала приближаться, и со второй половины июля 1915 года командование Двинского военного округа, в который входила Псковская губерния, решило строить оборонительные рубежи. Один из участков этих рубежей приходился на Островский уезд. Укрепленные рубежи собирались строить масштабные – с окопами, огневыми точками, колодцами, складами и подведенной линией железной дороги. Местными рабочими обойтись было никак невозможно, и потому из соседних губерний, Новгородской и Тверской, на земляные работы пригнали тысячи крестьян, которые из-за скученности, антисанитарных условий и плохого питания стали болеть. На 12 000 рабочих приходилось всего три врача. Не замедлил появиться сыпной тиф. Крестьяне стали самовольно разбегаться с этих земляных работ по домам, не забывая прихватить с собой орудия труда. Остров был наводнен беженцами разных национальностей (русскими, поляками, литовцами, латышами, евреями) из прифронтовых губерний, солдатами, дезертирами… Беженцы принесли холеру. В Острове организовали изоляционно-пропускной пункт. В феврале 1917 года военфельдшер Василий Юдин привез в город известие об отречении Николая Второго от престола.

Пять тысяч кос и 300 пудов семенного картофеля

Многовековая история досоветского Острова закончилась 3 марта 1917 года телеграммой городского головы Левковича в Петроград председателю Государственной думы Родзянко: «Нормальное течение жизни города нарушено. По городу ходят массы народа частью вооруженные. Начальник гарнизона и комендант города обезоружены. Уличными манифестациями руководят несколько лиц, выдающих себя за представителей какого-то комитета из Петрограда. Ждем ваших распоряжений».

Тогда же в Острове был организован Совет солдатских и рабочих депутатов. Правда, возглавляли его не большевики, а эсеры. Кроме того, в городе был создан Комитет общественной безопасности, в котором верховодили отнюдь не большевики, а меньшевики и эсеры. Островская организация РСДРП начала работу 8 апреля. В июне в Островском уезде был организован Совет крестьянских депутатов, и тут уже началась экспроприация экспроприаторов – крестьяне самовольно вырубали помещичьи леса, делили и распахивали землю. Дело приняло такой размах, что губернский комиссар Временного правительства просил у командования Северного фронта направить в каждый уезд по взводу конницы и по две сотни солдат. Управляющий имением села Троново Вышгородецкой волости Островского уезда даже отправил телеграмму министру внутренних дел: «Вышгородецкий волостной продовольственный комитет Островского уезда Псковской губернии в опекаемом мною Тронове разбил самоуправно все сенокосы и таковые отдал за плату моим исполовщикам. Считая действия комитета незаконными, прошу содействия. Местные бессильны». Можно подумать, что у министра внутренних дел были силы.

В сентябре 1917 года в городе и его окрестностях стал на постой 3-й казачий корпус генерала Краснова. В Остров приезжал Керенский, намереваясь уговорить Краснова наступать на Петроград. Александр Федорович выступил перед исполкомом Совета рабочих и солдатских депутатов с участием представителей казачьих частей. Выступление прервали солдаты, захотевшие арестовать Керенского. Пришлось ему под прикрытием казаков срочно сесть в поезд и уехать в Псков.

Керенский уехал, в скором времени и казаки ушли по направлению к Петрограду, а вот приехавшие в город питерские большевики остались, и уже в январе 1918 года состоялся уездный съезд Советов. В исполкоме уездного Совета на руководящих постах уже были не эсеры и не кадеты, а большевики. К тому времени в уезде их было более двухсот. Одна из резолюций съезда гласила: «Мы, крестьяне, депутаты Островского уезда, приветствуем решение Центрального Исполнительного Комитета Советов рабочих о роспуске Учредительного собрания за то, что оно не исполнило волю трудового народа о мире, земле и признании власти Советов. Приветствуем настоящую власть в лице Советов, всецело сплотимся вокруг Советов в тесную революционную трудовую семью. Требуем принятия самых решительных мер, в корне пресекающих всякие контрреволюционные выступления. Да здравствует власть Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов! Да здравствует социализм!»

Власть Советов и социализм здравствовали недолго. 18 февраля Остров и семь из двенадцати волостей Островского уезда были заняты немецкими войсками. Оккупация продлилась до конца ноября. Комендантом города стал лейтенант Брокман, а градоначальником лейтенант Чайковский. В Острове пришлось избрать новый состав городской думы, поскольку большинство гласных город перед оккупацией покинули. Решения Думы утверждались германской администрацией, которая могла их и не утвердить. Педантичные оккупанты, для того чтобы собирать подушный налог, произвели перепись островичей[83]. Деньги ходили разные – и николаевские рубли, и керенки, и германские марки, и специальные оберост-рубли, имевшие хождение на оккупированных территориях. Германская администрация издала приказы о разрешении продажи земли, о передаче всего имущества, принадлежащего Русскому государству и Всероссийскому земскому союзу, в собственность Германской империи и создании комиссии для оценки убытков, причиненных имуществу городов в период беспорядков 1917 года, с целью возвращения прежним владельцам. К приезду Верховного главнокомандующего Восточным фронтом принца Леопольда Баварского комендант Острова выделил 2000 рублей и на эти деньги очистил от грязи и мусора город, отремонтировал общественную баню и привел в порядок на базарной площади артезианский колодец. В Остров из Австрии завезли пять тысяч кос, 300 пудов семенного картофеля, безработных заставили работать на полях в уезде, а также ввели жестокий и бесчеловечный запрет на использование зерна при изготовлении пива и водки. Немцы объявили обязательный сбор на всей оккупированной территории по 10 рублей с человека для выплаты пенсий лицам преклонного возраста. В мае 1918 года в Острове было организовано Общество господ офицеров, при котором заработала кооперативная лавка и стали проводиться благотворительные вечера и детские утренники. В саду княгини Ухтомской офицеры устроили детскую и спортивную площадки, буфет и эстраду для театральных и музыкальных представлений. Деньги, полученные от продажи билетов на эти представления, шли на единовременные пособия семьям нуждавшихся офицеров. Островское православное братство собрало по подписным листам больше 1000 рублей, которые раздали по 5, 10 и 20 рублей нуждающимся. Возвращавшимся из Германии и Австрии пленным, как только они прибывали на островский вокзал, выдавали хлеб, молоко, табак, деньги. В городе работали рестораны, винные погреба, ювелирные магазины и кинотеатр. При всех внешних признаках благополучия не стоит все же забывать о том, что это была немецкая оккупация – комендантский час никто не отменял. Все газеты, кроме оккупационных, были запрещены.

С началом оккупации Островский совет солдатских и рабочих депутатов эвакуировался на станцию Дно. Часть его членов ушла