Еврейский мир. Сборник 1944 года - Коллектив авторов -- История

Советская политика в отношении эвакуированных стремится, по-видимому, закрепить их на новых местах на продолжительный срок. Местные власти стараются преодолеть господствующую среди миллионов беженцев «вокзальную психологию», исходящую из предположения, что они вот-вот вернутся на старые пепелища.

IV.

Прорывающиеся через немецкий кордон сведения о судьбе евреев в оккупированных советских областях случайны и противоречивы. Не подлежит, однако, ни малейшему сомнению, что немецкая армия вступила на советскую территорию, снабженная точными и подробными указаниями о том, как надлежит обращаться с местным населением. Советский комиссар по иностранным делам, В. Молотов, заявил в ноте, опубликованной 7-го января 1942 года:

«Неопровержимые факты доказывают, что режим грабежа и кровавого террора против не сражающегося населения занятых сел и городов представляет собой определенную систему, выработанную заранее и одобренную германским командованием и германским правительством. Они сознательно дают волю самым низким звериным инстинктам солдат и офицеров своей армии, и совершаемое не является эксцессами отдельных недисциплинированных военных частей, или актами отдельных офицеров и солдат германской армии».

Это последовательно проводимая политика террора и насилия была в первую очередь направлена против евреев. Высокоофициальный немецкий еженедельник «Die Deutsche Polizei» открыто квалифицировал российское еврейство, как «бациллу», которая может быть обезврежена лишь путем полного истребления». В конце 1941 года гаулейтер города Штеттина заявил на собрании гитлеровской молодежи, что каждый член Hitlerjugend обязан убить «по крайней мере одного еврейского большевика»; только тогда он станет хорошим немецким солдатом.

Трудно установить систему и единство в немецкой политике в отношении советского еврейства. В других оккупированных немцами странах ликвидация еврейского населения происходила постепенно и систематически. Начиналась она с законодательных ограничений, продолжалась созданием гетто и введением принудительных работ и завершалась депортацией и массовым истреблением. В Советской России все эти элементы причудливо переплетались во времени и пространстве. В каждом районе, иногда даже в каждом отдельном городе, применялись различные методы преследования. В разные периоды времени и в разных местах импровизировались самые разнообразные комбинации. «Генеральная линия» грабежа и рафинированной жестокости осталась, конечно, неизменной. Но в ее проведении в жизнь отсутствовала однородная и выдержанная система.

В открытое нарушение всех международных правил и обычаев ведения войны, германское командование «брало в плен» фактически все гражданское мужское население оккупированных областей; во многих местах не было пощады женщинам и детям. Сотни тысяч мирных жителей превратились, таким образом, в «военнопленных», интернированных в лагерях и обреченных на подневольный каторжный труд в созданных по так называемой системе Тодта рабочих батальонах. Их заставляли чинить дороги и мосты, убирать обломки после воздушных налетов, воздвигать новые укрепления и делать всякую другую тяжелую физическую работу. Огромный лагерь «для военнопленных» был устроен неподалеку от Минска. В этот лагерь согнали 100000 человек. Крытых помещений не было, и ежедневно сотни умирали от болезней и пыток. Подобные же огражденные колючей проволокой лагеря, в которые заключенных загоняли как скот, не давая Им ни одежды, ни возможности укрыться от снега и от вьюги, были созданы в Чернигове, в Умани и в других местах.

Согласно сообщению, опубликованному в стокгольмской прессе в октябре 1941 года, до 200000 евреев —советских граждан, были согнаны в этого рода рабочие батальоны. Их заставляли работать по восстановлению разрушений на оккупированной советской территории. Под присмотром немецких солдат, щедро пускавших в ход кнуты и винтовки, они работали 7 дней в неделю по 14 и 16 часов в день. Кормили впроголодь. В лютые морозы приходилось спать в поле, или в лесу. 150000 евреев, захваченных в Белоруссии и в Виленском округе, принуждены были работать от восхода до заката солнца по перестройке железнодорожной линии Вильно-Минск на узкую немецкую колею.

В дневнике убитого немецкого сержанта Эриха Функа найдена следующая запись от 13-го июня 1942 г.:

«Евреев, мужчин и женщин, работающих в городе, загоняют по вечерам в каторжные рабочие дворы, где они работают с 7 часов до полуночи. Их часто жестоко порют и их руки покрыты кровоточащими ранами».

В начале 1942 года московское радио сообщило, что обнаженные тела сотен евреев, умерших на принудительных работах, были найдены в областях, освобожденных советскими войсками во время удачного зимнего наступления в 1941—1942 годах.

Квалифицированные рабочие, техники и инженеры работали наравне с чернорабочими. «Фленсбургер Нахрихтен» сообщали, что лишь в самых редких случаях «в наиболее отдаленных восточных областях, где чувствуется острый недостаток в опытных ремесленниках, евреям разрешали работать по специальности на нужды германской армии».

V.

Количество евреев, погибших в занятых немцами областях, в точности неизвестно. Цифры, опубликованные различными газетами и агентствами, равно как и советские сообщения, полны противоречий. Германские источники, которые обычно столь щедры в своей информации о достижениях «нового строя» в Вост. Европе, чрезвычайно сдержаны в сообщениях о судьбе российского еврейства.

Ряд существенных фактов поддаются, однако, бесспорному установлению. Мы знаем, что во многих советских городах с значительным довоенным еврейским населением вскоре не осталось ни одного еврея. Уже 29-го сентября 1941 года украинские «Кракивски Висти» с торжеством сообщали, что немцы убрали из Киева «последнего еврея». Весной 1942 года та же газета радостно писала, что Каменец-Подольск очищен от евреев (юденрейн): из 12047 оставшихся жителей было 10561 украинцев, 802 поляков, остальные — русские; ни одного еврея не осталось; а в 1926 году в Каменец-Подольске было 12800 евреев. То же произошло и в Одессе, где до войны жило 175000 евреев. В других городах количество еврейского населения было сведено до минимума. Выходящее в Берлине русское фашистское «Новое Слово» сообщает, что произведенная немцами в мае 1942 года перепись населения показала, что из 100000 евреев Днепропетровска осталось 377. В октябре 1941 года сообщалось, что из 50000 еврейского населения Житомира осталось не больше 6—7 тысяч.

Периоды особенно яростного истребления евреев совпали с тремя крупнейшими советскими контрнаступлениями, когда немецкие войска были вынуждены эвакуировать тысячи городов и селений. Во время первого контрнаступления, начавшегося 6-го декабря 1941 года и длившегося до марта 1942 года, советские армии отвоевали больше 100000 квадратных миль территории. Красная армия проникла в Белоруссию и приблизилась на 72 мили к довоенной польской границе. Германская армия отметила это свое трехмесячное отступление систематическим разрушением и уничтожением оставляемых областей. Не говоря уже о бесчисленных количествах убитых и замученных, тысячи евреев были отправлены за линию германского фронта на принудительные работы. Эта форма увода мирных граждан, широко практиковавшаяся немцами во время наступления, приняла еще более жестокий характер в местах, наиболее близких к тылу отступающих немецких армий. Уводимое гражданское население, включая женщин и детей, вынуждено было