Еврейский мир. Сборник 1944 года - Коллектив авторов -- История

Летом 1910 года он вернулся из Турции в Одессу, проведя пять месяцев в Палестине, где он тщательно изучил проблемы, связанные с колонизацией этой страны.

В Одессе Жаботинский закончил перевод поэм Бялика. Книгоиздательства отказались принять эту книгу, считая, что она не найдет покупателей. Издал ее С. Д. Зальцман. Перевод Бялика выдержал семь изданий и разошелся в количестве 35000 экземпляров.

Жаботинский возобновил в Одессе сотрудничество в «Одесских Новостях» — писал раз в неделю, теперь преимущественно на еврейские темы.

К этому же периоду относится его борьба с Обществом распространения просвещения среди евреев в Одессе. Жаботинский отстаивал необходимость введения еврейских предметов в «просвещенских» школах. Просвещенцы, с М. Г. Моргулисом, автором книги «Так называемый еврейский вопрос», во главе, приняли вызов и, сомкнув свои ряды, одержали победу, провалив список «националистов», с Бяликом, Друяновым и Усышкиным, и избрав в правление общества исключительно своих единомышленников.

1911-й год ознаменовался памятной борьбой Жаботинского с антисемитской политикой эн-деков в Польше.

В 1912 году Жаботинский выдержал экзамен в Демидовском юридическом лицее и получил звание кандидата юридических наук.

Летом 1914 года вспыхнула война, неизбежность которой Жаботинский, со свойственным ему даром провидения, предсказал в фельетоне «Гороскоп», написанном для новогоднего номера «Одесских Новостей» 1 января 1912 года.

Жаботинский считал, что только побежденная Россия может обрести политическую свободу. Он оказался в одиночестве. В то время, как его друзья участвовали в патриотических манифестациях и простаивали на коленях перед Николаем II на площади у Зимнего Дворца, Жаботинский писал для «Биржевых Ведомостей» статью, в которой доказывал, что с военной победой России рухнут все надежды на политические реформы. Любопытно, что статья не вызвала никаких неприятностей ни для редакции, ни для автора.

Вскоре после объявления войны «Русские Ведомости» пригласили Жаботинского на пост военного корреспондента. Почти три года он посылал свои, полные интереса, корреспонденции из Европы в эту газету. Многое из того, что он писал тогда — писал М. А. Осоргин в «Новом Русском Слове» в октябре 1940 года — стоило бы прочитать сейчас.

В начале сентября 1914 года Жаботинский переехал русскую границу Он побывал в Швеции и Норвегии, Англии и Голландии, Бельгии и Франции. Из Бордо он телеграфировал «Русским Ведомостям»: — Предлагаю посетить мусульманские страны Северной Африки — выяснить эффект возглашенной султаном священной войны. Редакция ответила: — Поезжайте. Через Марокко, Алжир, Тунис, Сардинию, Италию, он в середине декабря прибыл в Египет.

В Александрии зародилась мысль о Zion Mule Corps, который явился предшественником еврейского легиона и, после почти трехлетней напряженной борьбы не только с всесильной тогда военной кликой, с лордом Китченером во главе, но и с евреями, как ассимиляторами, так и сионистами, Жаботинскому удалось добиться, в июле 1917 года, приказа об учреждении еврейского полка. Со времени создания при Косцюшко Береком Иоселовичем еврейского кавалерийского полка для войны с Россией, до еврейского полка для Палестины не было никогда специальной еврейской воинской части.

История еврейского легиона, его участие в завоевании Палестины, — все это рассказано Жаботинским в его «Слове о полку». За храбрость, проявленную в палестинском походе, Жаботинский, в чине лейтенанта английской армии, получил знаки военного отличия.

Легионизм Жаботинского повел к тому, что в еврейских кругах его окрестили милитаристом и фашистом. Теперь, 27 лет спустя, почти все его противники признают, что прав был он. Тогда же только немногие разделяли взгляд премьера Южной Африки Смутса, который сказал: — дать евреям биться за землю Израиля, — это одна из прекраснейших мыслей, какие слышал я за всю свою жизнь. — В то время, как евреи объявили Жаботинского врагом народа, профессор Мануйлов, редактор «Русских Ведомостей», был в числе тех редких людей, которые осознали величие идеи, за которую боролся Жаботинский. В 1915 году Мануйлов был против того, чтобы Жаботинский снова ехал из России за границу.

— Зачем вам ехать на Запад? — спросил он.

— Легион, — ответил Жаботинский.

— Если так, поезжайте с Богом, — сказал он. — И два года подряд, — говорит Жаботинский, — пока большевики не закрыли, помогала мне старая честная газета, гордость русской печати, давая мне возможность жить в Лондоне, содержать свою семью в Петербурге, и делать что угодно.

О дальнейших событиях своей жизненной поэмы Жаботинский не успел дописать заключительные октавы. После шуршания знамен и блеска эполет ему пришлось предстать пред военным судом по обвинению в том, что во время погрома в Иерусалиме, в 1920 году, он, б. лейтенант армии Е. В., организовал еврейскую самооборону и снабдил ее оружием. Он был приговорен к 15 годам каторжных работ и был посажен в крепость Акко. Протесты из всех стран мира нашли себе отклик в английском парламенте и повели к освобождению Жаботинского из Акко, после нескольких месяцев пребывания там.

В дальнейшем — Лондон, работа в сионистской организации, в которой он был членом экзекутивы (1921—1923), выход из экзекутивы в 1923 г., Париж, создание в Париже (в 1925 г.) партии сион.-ревизионистов, издательство Га-Сефер, опубликование составленного им 1-го еврейского географич. атласа, переезд на жительство в Палестину в 1928 г., закрытие для него Обетованной Земли в 1929 г., когда он выехал оттуда на Сионистский конгресс, разрыв с сионистской организацией (1931 г.) и учреждение Новой Сионистской организации, так называемый эвакуационный план, изложенный в его политическом завещании «The War and the Jew», напряженная литературная и лекторская деятельность, беспрерывные турне по Европе, Южной Африке, Америке, статьи и речи на десяти языках, поездка в Соединенные Штаты для пропаганды еврейской армии и единого еврейского фронта в предвидении мирной конференции после войны, и... смерть, 3-го августа 1940 года, в лагере созданного им Союза молодежи «Бетар», в Hunter’e под Нью-Йорком.

Жаботинский и вне России не порывал с русским языком и русским еврейством в эмиграции (для советской России его имя, как, впрочем, вообще все, что связано с юдаизмом и сионизмом, было — и остается и сейчас — табу). Роль «Рассвета», Выходившего в Берлине, а потом в Париже, — общеизвестна. В Париже вышли на русском языке — Слово о полку, повесть «Пятеро» (1936), три сборника — «Рассказы», «Causeries» и «Стихи» (1930). В Берлине С. Д. Зальцман издал «Фельетоны», «Чужбину» — напечатанную еще в Петербурге в 1908 году, но конфискованную тогда властями. Там же появился «Самсон Назорей» (1928). — Много фельетонов Жаботинский поместил в парижских «Последних Новостях». Нередко он выступал в Париже на русском языке на общие темы — «Бунт Стариков», «Кризис Пролетариата», «Робот» и т. п. —