Военная знать ранней Византии - Евгений Павлович Глушанин

была отнята ойкия и передана Велизарию (Marc. Com. a. 544. 3). Задействованная вначале на Востоке против персов, эта ойкия, очевидно, частично вернулась в столицу, когда Велизарий впал в немилость, а ойкеты (не все, но несколько подразделений) были распределены среди придворных евнухов (Proc. НА. 4. 13). Но данных о том, что эти “многие тысячи дорифоров и гипаспистов” были переданы презентальным магистрам, нет. Отсутствуют и какие-либо сведения о том, кем был замещен один из презентальных магистериев после гибели в 539 г. Ситты; не исключено, что он оставался вакантным. Этим можно объяснить факт, что просьба Артабана о его переводе в столицу из Африки и назначении на должность презентального магистра (BG. III. 31. 10) была так легко удовлетворена императором. Примечательно, однако, следующее: Артабан одновременно с презентальным магистерием получил и пост комита федератов. Подобный беспрецедентный в административной практике случай, на наш взгляд, объясняется как полным отсутствием одной из презентальных армий, так и стремлением Юстиниана возродить, хотя бы частично, презентальный магистерий за счет федератов, т. к. стратиотов просто не хватало. Отсюда и столь необычайный двойной ранг у Артабана. Когда после заговора Артабан вновь обрел милость императора, последний послал его в 550 г. в Сицилию, “придав небольшое войско” (BG. III. 39. 8); не исключено, что именно из федератов.

Подразделения второй презентальной армии, хотя и сокращенной в размере, продолжали дислоцироваться близ столицы. На это указывает факт разрешения Герману в 550 г. выбрать для италийской экспедиции несколько конных каталогов, установленных во Фракии (BG. III. 39. 18). Но с определенностью невозможно сказать ни того, существовал ли в 40-е гг. VI в. второй презентальный магистерий, ни того, кем он был замещен, поскольку никаких сведений об этом нет. Предполагать, что Герман оставался на этом посту до самого назначения в 550 г. стратегом-автократором, мешает не только тот факт, что у Германа, упомянутого в источниках после возвращения из Антиохии в деле со сватовством Иоанна, племянника Виталиана, и при описании заговора Артабана, не засвидетельствован никакой военный ранг. Арсак, склоняя Юстина, сына Германа, к заговору против императора, отметил, что ни Юстин, ни его отец не только не занимают ведущих постов в государстве, но и являются частными лицами (BG. III. 32. 17), и, напротив, на высшие должности империи назначаются простолюдины. Может быть, в числе последних подразумевался и Свартуя, герул, предложенный Юстинианом в качестве короля племени герулов в первой половине 40-х гг. VI в. Когда герулы оставили Свартую в пользу другого претендента, он бежал в Константинополь, где был сразу назначен презентальным магистром (BG. II. 15. 32; IV. 25. 11). В 552 г. Свартуя был одним из командиров войска, посланного императором на помощь лангобардам. Дальнейшие следы его теряются; можно лишь предположить, что он либо отбыл в Италию, либо в Лазику с Юстином, сыном Германа, либо погиб во Фракии вместе с Аратием (BG. IV. 27. 14).

Последующие свидетельства о презентальных магистрах позволяют утверждать, что и в случае с презентальными магистериями Юстиниан не отказался навсегда от административных принципов приписываемой Иоанну Каппадокийскому схемы имперского управления. Так, новелла от 8 сентября 553 г. о запрете биоколиту Лидии и Ликаонии оперировать на территории биоколита Фригии и Писидии адресована Ареовинду, названному префектом Востока, экспрефектом Константинополя и стратилатом (Nov. Just. 145), причем 13 февраля того же года Ареовинд обозначается в адресе новеллы лишь как префект претория (Nov. Just. 146). 15 апреля 554 г. Ареовинд все еще был префектом Востока и стратилатом (Nov. Just. 147), а в новелле 563 г. он назван префектом Востока, экспрефектом Константинополя и эксстратилатом (Nov. Just. 143). В качестве terminus ante quem окончания стратилатуры Ареовинда, очевидно, надо считать 559 г., когда среди оборонявших стену Феодосия от кутригуров засвидетельствованы схолы, протикторы и αριθμοί. (Theoph. АМ 6051), которыми, судя по терминологии, могли быть только стратиоты презентальных сил, но участие Ареовинда как их командующего в обороне столицы не прослеживается. Однако сам факт совмещения одним лицом должностей префекта Востока и презентального магистра свидетельствует о тех же процессах, которые уже наблюдались и у региональных магистров: сильное сокращение презентальных войск близ Константинополя, учащающееся использование презентальных магистров в качестве экспедиционных командиров, значительное упрощение функций презентальных магистериев вплоть до того, что их стало возможно безболезненно (сэкономив при этом на жаловании презентальных магистров?) передать гражданской администрации.

Ареовинд не случайно стал презентальным магистром в 553 г.: Нарсес для своей экспедиции в Италию “вывел из Византии множество римских стратиотов” (BG. IV. 26. 10). Думается, что использование столичных гражданских 208 чиновников в качестве командиров полицейских и военных отрядов практиковалось более или менее регулярно и в период от отстранения Иоанна Каппадокийского от власти и до назначения Ареовинда презентальным магистром. Так, Прокопий отметил, что после того, как Велизарий впал в немилость в 543 г., его дорифоры, гипасписты и ойкеты по приказу императора были распределены των τε αρχόντων καί των εν Παλατίω ευνούχων (НА. 4. 13). Очевидно, с этим можно увязать назначение евнуха Схоластика главнокомандующим высланных против славян в 550 г. сил (BG. III. 40. 34), тем более, что Артабан незадолго перед тем был лишен презентального магистерия. По всей видимости, назначение Схоластика стало прямым прецедентом к наделению Ареовинда стратилатскими полномочиями и, тем самым, к полномасштабному восстановлению административной модели Иоанна Каппадокийского.

Упрочение процесса соединения гражданской и военной власти в руках одного администратора прослеживается также на территориях завоеванной Африки и Италии. Здесь эта тенденция прокладывала себе дорогу, хотя и не всегда последовательно, но тем не менее быстрее, чем на Востоке. В качестве одной из причин этого явления справедливо называют то, что “здесь столь сильным, как в центре, было влияние традиций античной бюрократической системы, а специфические социальные и политические условия заставляли обращаться к новым методам управления”[397]. При чрезвычайной малочисленности чиновников гражданских ведомств (юстинианова схема управления Африкой 534 г. так и осталась недостижимым идеальным образцом) в период постоянной военной опасности и боевых действий (фактор, признаваемый всеми исследователями), когда сложился “специфический военно-оккупационный режим”[398], ведущим административным элементом стали высокопоставленные военные. Основное отличие в вызревании протоструктур фемного строя на византийском Западе от византийского Востока, где функции военного администрирования среднего и высшего звена в результате известной демилитаризации обширных регионов перешли в ведение гражданских лиц, позволяет поставить закономерный вопрос: существовала ли вообще на территориях завоеванной Африки и Италии ранневизантийская военная знать позднеантичного типа, тем более, что там так и не сформировались магистерии в их традиционной форме. Анализируя реальное развитие провинциальной организации византийской Африки после 539 г., исследователи отмечают, что на практике “хроническое состояние войны часто вело к назначению чрезвычайного полевого командира с рангом, превосходящим ранг известного префекта, или к тому,