Император Николай I - Александр Николаевич Боханов

Не вдаваясь в нюансы многочисленных научных и околонаучных «экзерциций» в этой области, определим некоторые родовые признаки России-Империи, без которых трудно понять и осмыслить базовые, сущностные вехи и события русской истории.

Империя везде и всегда – глобальное устремление. Там, где нет подобного импульса, нет и империи. Здесь происходит смысловой водораздел между «империей» и собственно «государством», вне зависимости от величины и силы последнего.

Существует распространенный западнический штамп, не имеющий никакого отношения к подлинным событиям, но очень популярный среди русофобов всех мастей, гласящий: Россия – «колониальная империя».

Опровержение «аргументации» данной «теории», которая вся – сплошные идеологические натяжки, дело бессмысленное.

Тут нет фактически предмета для обсуждения. Для того чтобы являться «колониальной державой», необходимо было иметь «метрополию», которую в Российской империи отыскать невозможно. Исторический центр у государства был, а «метрополии» не существовало.

Во-вторых, в колониальных империях, таких, как, скажем, Английская, Французская, Германская, наличествовали не только «колонии», но и существовала «колониальная философия», доминировало специфическое мировоззрение «народа-господина». Ничего подобного в русском историческом контексте обнаружить невозможно.

И последнее. Никогда и нигде в истории колониальных империй не наблюдалось такого, чтобы окраины («колонии») имели уровень экономического развития и материального благополучия выше, чем в «метрополии». В России же подобное имело место, что уже само по себе делает все разговоры о «колониальной империи» абсолютно антиисторическими.

Если же обратиться к расхожим тезисам о «насилии», «закабалении» и «угнетении», на которых якобы только и строилась Россия, то уместно сказать следующее. Самих по себе «насилий» и «притеснений» присутствовало в русской действительности предостаточно. Но это не было каким-то особым «русским феноменом», подобного имелось вдоволь во всех имперских системах.

В России же они не носили этнически обусловленной направленности, как, скажем, в США, где «освоение Запада» вело к массовому истреблению индейцев только потому, что у них другой цвет кожи. От рук белолицых «цивилизаторов» погибли в XVIII–XIX веках миллионы человек! И это не считая миллионов африканских рабов! Ничего, даже отдаленно напоминающего подобные масштабные акты насилия и геноцида, в анналах русской истории даже самый недоброжелательный взгляд никогда не обнаружит.

Поэтому, когда западные «специалисты», впрочем, как и наши доморощенные западолюбители, пишут о «насилии» в России, то сводных цифр, а уж тем более исторических параллелей не приводят и не проводят. Все эти «многозначительные» рассуждения строятся на частных случаях, которые абсолютизируются и гипертрофируются. Это один банальный прием.

Другой состоит в том, что почти непременно, можно даже сказать ритуально, как только возникает тема о насилиях и притеснениях в России, ей неизбежно пытаются придать этническую окраску. На самом же деле не было никаких «этнических гонений», не говоря уже об истреблении по этническому признаку. Иными словами, в России не имелось ни в какой форме такого омерзительного явления, как расизм; никогда какая-то «расовая теория» не влияла ни на внешнюю, ни на внутреннюю политику России. Да и ничего похожего на подобную «теорию» в России вообще не существовало.

С очевидной реальностью не могут примириться «объективные ученые» и «независимые публицисты» из числа русофобов. И уж не одно столетие выдумывают небылицы о России, показывая бессчетное множество раз, что их исторические «знания» сродни невежеству приснопамятного маркиза де Кюстина.

Нельзя не сказать и о том, что в последние десятилетия особенно много трубят об «этнических гонениях на евреев», что «антисемитизм» являлся «официальной доктриной» в России. Конечно, подобные тезисы – идеологическая фальшь. Как и во многих других случаях, распространители небылиц используют подлог.

Административные ограничения и регламентация, которые распространялись не только на евреев, но и практических на все группы населения, превратно истолковываются как исключительный факт «этнических гонений». Давно известно: ложь и вымысел в истории трудно опровергать именно потому, что это – ложь и вымысел.

Каждому тезису надо уделять отдельные трактаты, анализировать законодательство, практику, разбирать судебные и бытовые прецеденты. К тому же главное давным-давно известно: написано, сказано, выявлено, проанализировано[117]. Инсинуаторам действительные обстоятельства не требуются; каждому из них нужно лишь прокричать в очередной раз о «темном царстве» и получить свою мзду. Спорить по существу с подобной публикой бессмысленно и оскорбительно.

Однако об одном важном и принципиальном умолчать невозможно, тем более что многие современные жители России, облучаемые десятилетиями ложью, порой не могут отличить правду от вымысла.

Если говорить о модном нынче «еврейском вопросе», то надо обязательно иметь в виду следующее. Ограничения, вытекавшие из законодательства и административной практики России, касались не евреев как таковых, не этноса в целом, а исключительно лиц «иудейского вероисповедания». Достаточно было перейти из иудаизма, скажем, в лютеранство («записаться»), чтобы повысить свой правовой статус.

Россия являлась Православной Империей, а перед Лицом Господа, в Церкви Христовой не было и не могло быть (!) никаких этнических преимуществ у какой-то группы населения. В этой связи неизбежно встает сущностная проблема типологической характеристики империй вообще и Российской империи в особенности.

Если отбросить частности, то можно говорить о двух генеральных имперских моделях: «Перворимской» и «Второримской», или «Константинопольской».

Римская Империя («Первый Рим») при всех цезарях осталась «империей». Однако если во времена языческие Рим утверждал на просторах мира своих имперских орлов властью силы, насаждал римско-эллинистические этические, эстетические и правовые нормы во имя торжества римского миропорядка («цивилизации»), то с Константина Великого (285–337), христианизировавшего Империю, начинается качественно новый этап римского миссионизма, трансформировавшегося в мессианизм.

Христианская империя («Второй Рим») – это исполнение духовного предначертания, ниспосланного людям жизнью и наставлением Спасителя, оберегаемого на земле Его Церковью. Христианская империя обращена не только к разным «племенам и языкам»; духовная предначертанность ее выше и шире зримых земных рубежей, она – кафолична, т. е. всемирно-безгранична.

Империя приобретала новое предназначение, преодолевавшее этнокультурную обособленность отдельных миров. Рождалась подлинная вселенскость. Выразителем новой исторической реальности становилась христианизованная власть и христианизировавшееся государство.

Империя принимает на себя функцию оберегания евангельской Истины, осознает себя земной дарохранительницей Её и выполняет задание по Её мировой трансляции. Онтологически в этом заключено высшее содержание римско-имперского («византийского») мессианизма, помогающего понять, почему Империя Константина оставалась Империей и в последней фазе своего исторического существования, когда власть цареградского василевса ограничивалась фактически лишь Константинополем и его предместьями.

Данное же обстоятельство проясняет и то, почему на Руси вплоть до исчезновения «Империи ромеев» (Константинополя) не возникало стремления заменить Её в качестве нового лидера Православного мира. Император ромеев воспринимался главой всего христианского человечества.

Потребность осознания нового исторического мироустройства возникла на Руси лишь после падения Царьграда (1453 год), когда земное лидерство Ромейской державы исчезло. Эстафета Православной Империи