Диалог с Богом. История противостояния и взаимодействия человечества с Творцом - Джордан Питерсон

или пирамиды часто используют и современные графические дизайнеры, когда хотят отобразить отношения иерархической зависимости. Зиккураты имели свои практические функции: в них приносились жертвы или совершались другие священные ритуалы, часто связанные с храмовыми комплексами, занимавшими центральное место в древних городах. Кроме того, в них велась различная деятельность, связанная с экономикой и управлением. Однако в первую очередь они возводились как памятник величию правителя или, в более широком толковании, общества, которым он правил. Чем выше был зиккурат, тем грандиознее был властитель – и, как следствие, тем сильнее устрашало государство.

Египтяне, пытаясь возвысить своих фараонов до статуса божеств, тоже тратили огромные ресурсы на строительство пирамид, похожих по конструкции и назначению на зиккураты. В той степени, в которой пирамидальная форма воспевала идею божественной иерархии – а на вершине любой пирамиды, выстроенной с полным соблюдением иерархии символических форм, присутствовало золотое навершие со всевидящим оком, – их творения, вздымавшиеся к небесам, возможно, были оправданы в более сокровенном, бескорыстном смысле. В этом плане архитектурный облик древних пирамид, как и вид великих соборов, построенных в позднем Средневековье и Возрождении, спустя тысячи лет, выражал устремление к Богу. Мирча Элиаде полагал, что архитектурные сооружения представляли собой мост к небесам:

Что касается уподобления храмов Космическим горам и их функций «связующего звена» между Землей и Небом, то свидетельства этому мы находим уже в названиях башен и алтарей Вавилона: они назывались Гора Дома, Дом Горы всех Земель, Гора Бурь, Мост между Небом и Землей и т. д. Зиккурат представлял Космическую гору: его семь этажей имитировали семь планетарных небес. Поднимаясь на них, священник достигал вершины Вселенной. Но именно в Вавилоне всегда осуществлялась связь между Землей и преисподней, т. к. город был построен на баб-апсу, т. е. на Вратах апсу. Апсу обозначало Воды Хаоса до Сотворения Мира. Ту же традицию мы находим у древних евреев: скала у основания Иерусалимского храма глубоко уходит в tehom, означающее то же, что вавилонское apsû.

Однако в той степени, в которой усилия всего общества были направлены на восхваление эгоизма правителя или народа, строительство зиккурата или пирамиды могло патологически выродиться в поклонение ложному богу, при котором целесообразный и объединяющий божественный идеал заменялся неким подобием, – корыстным, надменным, горделивым и одержимым жаждой власти.

Специфическая вавилонская конструкция – массивная ступенчатая башня, посвященная богу Мардуку, – часто считается прообразом библейской Вавилонской башни. На это указывал Эдвард Липинский, польско-бельгийский библеист: «Возможно, источником вдохновения для создателей истории о Вавилонской башне послужили вавилонский зиккурат Этеменанки, описанный Геродотом и Беросом, а также Борсиппа, храмовая башня бога Набу». Зиккурат Этеменанки был построен в VI веке до нашей эры царем Навуходоносором II, желавшим перестроить Вавилон и сделать город символом своей власти и авторитета. Зиккурат возводили для прославления Мардука, триумфатора и царя богов, олицетворявшего дальновидность и знание истинных слов, наделенных волшебной силой (что, по-видимому, и было его целью) – и в этом плане он демонстрировал подобие монотеистической иерархии. Однако в той мере, в какой его строительство возвеличивало Навуходоносора II, оно было выражением самонадеянности нарцисса.

Возможно, история Вавилонской башни навеяна и ближневосточными мифами, в которых описаны неудачные попытки приблизиться к небесам, пробить в них брешь или взять их штурмом; кроме того, она «поразительно похожа» на месопотамский миф о башне, сокрушенной богами. Шумерский эпос «Энмеркар и повелитель Аратты», датируемый XXIII веком до нашей эры, рассказывает о царе, возжелавшем власти над другими городами и народами. Для этого он решил возвести огромную башню высотой до небес, веря, что она послужит символом его могущества и позволит ему общаться с богами. Владыка Аратты, соседнего города, приказал подданным построить еще более высокую башню, чтобы быть к богам еще ближе, чем царь Энмеркар. Тогда боги, разгневанные гордыней и высокомерием обоих царей, смешали языки их народов и рассеяли их по земле, не позволив завершить строительство.

Видимо, на рассказ о Вавилонской башне также повлияло политическое и религиозное соперничество месопотамских городов-государств. Известный голландский ученый Карел ван дер Торн предполагает, что «эта история может быть отражением полемики, направленной против Вавилона и его амбиций на юге Месопотамии». Древние евреи вполне могли по политическим причинам избрать Вавилон на роль символа непомерной гордости империй, основанных на военной мощи, – точно так же, как ранние христиане выбрали для этой цели Рим. Однако даже с учетом этого остается неизменным тот факт, что история о Вавилонской башне не ограничивается критикой Вавилона или какой-либо другой империи, а прежде всего пытается исследовать природу и опасность чего-то более глубокого, чем дух одной авторитарной культуры. Это не политический нарратив – а если и так, то только в угоду высшему или более сокровенному смыслу. То же самое можно сказать и о многих библейских повествованиях, в которых упоминаются четко определенные общества или даже люди: их следует рассматривать как типы или модели, а все конкретное и опознаваемое лишь характеризует более сокровенную истину.

Как эта цель реализована в истории, о которой мы говорим? Можно взглянуть с нескольких точек зрения. Во-первых, само слово «Вавилон» происходит от аккадского Babili(m), «врата бога». Возможно, этимологически с ним связано и еврейское «бавель» – по всей видимости, семитский вариант упомянутого аккадского термина, также испытавший влияние еврейского корня «балаль» («сбивать с толку» или «смешивать»). Скорее всего, связь слов Babili(m) и «Вавилон» – это постепенный итог лингвистической адаптации или заимствования. Библия связывает Вавилон с Вавилонской башней, предполагая, что город был построен на том же месте, где пытались возвести башню надменные люди, восставшие против Бога. Бог покарал строителей – как наказали Энмеркара и повелителя Аратты, – сделав так, что они не смогли понимать друг друга, и разрушив единство их общества. Этимология показывает нам, насколько многогранно слово «Вавилон»: оно олицетворяет империю и ее самонадеянность; высокомерие в тандеме с технологической мощью; смятение, которое царит, когда душа и общество теряют верный путь.

Хотя первыми строителями городов были потомки Каина, традиция гласит, что Вавилон был основан Нимродом, который тем самым дерзко и надменно бросил вызов Богу. Нимрод – прямой потомок Хама, того самого сына Ноя, который наслаждался лицезрением наготы отца и навлек на весь свой род проклятие неудач и рабства (Быт 9:20–27). Итак, Вавилон – не только город высокомерной империи, но и прообраз обители сына, не чтущего отца и притязающего на моральное превосходство, которого недостоин. Библия, описывая Нимрода, говорит, что он из тех, кто ищет власти ради нее самой: «первый, кто стал силен на земле» (Быт 10:8, English Standard Version), «первый, кто обрел власть на земле» (Holman Christian Standard Bible)