Народное государство Гитлера: грабеж, расовая война и национал-социализм - Гётц Али

заправляли французские представители, рейх создал в нем должность «главного полномочного представителя военного командующего» по «деиудизации» экономики, завуалированно именуемого полномочным представителем при службе контроля (за временными управляющими). Этот представитель военного командующего назначался из сотрудников Treuverkehr Deutsche Treuhand AG. Впоследствии он фигурирует в заключительных отчетах как якобы «представитель французской службы контроля»[726]. По указанию Михеля Treuverkehr Deutsche Treuhand AG вела подробную картотеку ариизации французской экономики. Она размещалась в номерах 649 и 649а отеля Majestic в Париже и была постоянно «занята джентльменом и двумя или тремя дамами». Согласно отчету компании, было создано и постоянно обновлялось более 10 тыс. учетных карточек на предприятия, а также более полутора тысяч карточек на управляющих (всего, по оценке Генерального комиссариата, «количество еврейских фирм в оккупированной Франции составляет около 22 тыс.»).

Разделение труда между экономическим отделом при военном командующем, Treuverkehr Deutsche Treuhand AG и Генеральным комиссариатом следовало четким правилам: французская сторона представляла проекты ариизации на утверждение германскому полномочному представителю по «деиудизации» (службе контроля), назначенному Treuverkehr Deutsche Treuhand AG, который официально направлял их аудитору этой же компании, а затем утверждал продажу (при необходимости под подписку о невыезде)[727]. При этом военная администрация следила, «чтобы французские ведомства при выполнении германских распоряжений работали в рамках предоставленных им полномочий самостоятельно и под свою ответственность». Поэтому немецкие инспекторы подтверждали ариизацию штампом «предоставлено в распоряжение», а не «утверждено»[728].

21 июня 1941 года вышел приказ о разрешении евреям открывать свои банковские ячейки только с согласия службы контроля, то есть германских оккупационных властей. Директор Рейхсбанка Шеффлер, отвечающий в военной администрации за надзор за французской финансово-кредитной системой, пригрозил: «В случае обнаружения любых нарушений данного приказа я привлеку к личной ответственности управляющих банком»[729]. В отличие от своих бельгийских коллег, директора французских банков «в своем подавляющем большинстве боязливо придерживались немецких предписаний»[730].

Месяц спустя, 22 июля 1941 года, правительство Виши приняло закон № 3086 «О предприятиях, имуществе и ценных бумагах, принадлежащих евреям»[731], вступивший в силу 26 августа. По сути, он следовал немецкой практике экспроприации собственности 1938–1941 годов. Это означало, что вся принадлежащая евреям собственность передавалась доверительному (временному) управляющему, а затем продавалась и переводилась в наличные деньги или государственные ценные бумаги. Таким образом, формальной экспроприации собственности евреев Франции не происходило. Официально, согласно пункту 1 статьи 1 закона, речь шла об «искоренении любого влияния евреев на экономику Франции». Таким путем удалось использовать почти всю собственность французских евреев для германской военной казны. После того как евреи в вишистской Франции и во французских колониях в Северной Африке тоже потеряли свою перешедшую государству собственность, и эти деньги (поскольку речь шла о единой валюте, поддерживаемой с помощью ариизации) в конечном итоге оказались в карманах немцев.

Уже в статье 1 закон исключил из доверительного управления все французские государственные займы, облигации французских муниципалитетов или государственных предприятий. Это было логично, поскольку соответствующий немецкому предписанию закон был направлен на превращение как можно большей части еврейской собственности в государственные облигации. Для достижения данной, не упоминаемой в законе цели назначенные доверительные управляющие имели полное право в соответствии со статьей 12 продавать доверенные им объекты. Это распространялось даже на ценности, находящиеся в залоге у третьей стороны. Статья 18 показывает, что главной целью была ликвидация собственности: если доверительный управляющий не спешил с продажей, то председатель ответственного коммерческого суда мог назначить «ликвидатора» для обеспечения предписываемой по закону продажи.

Бескомпромиссная ясность законодательного замысла на первый взгляд странно контрастирует с изложенным в статье 7 принципом, согласно которому «доверительные управляющие должны управлять вверенным им имуществом по принципам хорошего семьянина». «Временный управляющий обязан вести себя как хороший отец», – говорится в ней дословно. Однако в реальности «отцовская забота» основывалась не на благополучии евреев, а исключительно на интересах французского и немецкого министров финансов.

Решающим было то, что происходило с выручкой от массовой ликвидации собственности. Это, в свою очередь, регулировала статья 24 закона. Согласно ей «все доходы от продажи должны были выплачиваться на имя еврея, собственность которого принудительно находилась в якобы доверительном управлении, в государственную депозитную кассу». Там суммы немедленно превращались во французские государственные ценные бумаги и, таким образом, в часть германских военных финансов.

Занявшись прояснением финансовых взаимосвязей, можно найти возможную причину, по которой комиссариат по делам евреев располагался на площади Пети-Пэр, 1: он находился в 50 м от главного входа в Банк Франции. Поскольку согласно статье 17 покупатели должны были по возможности оплачивать покупки наличными деньгами (что соответствовало практике ариизации в Германии, а затем и в Венгрии), деньги можно было быстро отнести в Банк Франции и там (казалось бы, безупречно с позиций имущественного права) превратить их в государственные ценные бумаги[732].

Ликвидация еврейской собственности во Франции достигла своего пика в 1942 году и сократилась менее чем наполовину уже в 1943 году[733]. Treuverkehr Deutsche Treuhand AG взимала ощутимые сборы за свою аудиторскую работу, а также собирала прибыль с предприятий в доверительном управлении, определяла размер выручки от продаж и т. д. Примечательно, что она также конвертировала их во французские казначейские обязательства. Германское управление «вражеской» собственностью впоследствии сформулировало это следующим образом: «Она вносила суммы (в соответствии с указаниями военной администрации) на счета в отделениях крупных вражеских банков, находящихся под управлением Германии, на среднесрочный период и регулярно переводила их во французские ценные бумаги при накоплении больших сумм». То же самое происходило с требованиями «вражеских» кредиторов. Они также превращались в казначейские обязательства[734]. Способ вложений, несомненно, имеет отношение к настойчивости немецкого комиссара в Банке Франции, который таким образом поддерживал доверительные отношения с управляющим банка.

Поскольку доходы от реализации еврейской собственности поступали на счета Treuverkehr, во Франции они оставались лишь на бумаге. Германские ответственные лица выбрали такие формы вложений, которые снижали инфляционное давление во Франции и облегчали выплату огромных оккупационных расходов (так, в 1943 году непосредственно в центральную кассу рейха в Берлине была переведена сравнительно небольшая сумма 22,5 млн рейхсмарок из поступлений от доверительного управления)[735].

Субсидии союзников

Словацкая справедливость

В Словакии проживало 2,65 млн человек, и своей независимостью она обязана гитлеровской Германии, которая добилась отделения страны от Чехословакии в 1938–1939 годах. Антисемитскую пропаганду задававшей тон Словацкой народной партии можно продемонстрировать в проникнутом духом классовой борьбы выступлении Александра Маха. Будущий министр внутренних дел (который ранее всегда поддерживал контакт с коммунистическими функционерами) заявил на этапе основания нового государства: «С евреями, владеющими