Калевипоэг - Фридрих Рейнхольд Крейцвальд

стали,

Лезвие его точили,

Смерть несущее живому.

А к рукам у них впридачу

Были молоты из меди,

Клинья их — в стальной оправе,

Рукоятки — золотые,

Серебро клещей хватало

Меч, кроваво размягченный

В огневом сиянье горна,

И звенели в лад удары.

А хозяин тайной кузни,

Дивный мастер Ильмарине,

Сидя в кресле золоченом,

Брови белые насупив,

Молодым горячим взором

Сам следил неутомимо

За работой подмастерьев:

В лад ли падают удары.

Хорошо ль спорится дело.

Вдруг — ступил неверным шагом

На порог подземной кузни

Бледный призрак человека.

Снял он шапку на пороге,

Головы же не склонил он,

Не согнул могучей шеи.

Кровь сквозь ворот проступала,

Кровь с одежд его стекала,

На щеках его засохла,

Запеклась у губ раскрытых.

Человек промолвил слово,

Так взмолился на пороге:

— О, не тратьте вы железа,

Не расходуйте вы стали,

Меч разбойнику не правьте!

Богатырь Калевипоэг,

Если злоба в нем проснется,

Не помилует и друга,

Брата кровного убьет он,

На того свой меч поднимет,

Кто сковал ему оружье!..

Меч ковал ему отец мой,

Трое братьев нас бессменно

У отцовской наковальни

Выполняли труд тяжелый —

Семь годов без передышки.

Что же дал он нам в награду,

Как же с нами расквитался?

Многоопытного финна

Старший сын и подмастерье.

Сам я, мудрого помощник,

Головы своей лишился,

Молодым увял на ниве, —

Вот что дал он нам в награду,

Вот как с нами расквитался! —

Калевитян сын любимый

На лжеца хотел прикрикнуть

И навет его рассеять,

Правду сущую поведав,

Молвив истинное слово!

Но недаром старый Тюхи

Тело мужа обессилил:

Словно рухнувшим утесом

Грудь его была прижата.

Силился очнуться витязь,

Разорвать веревки дремы.

Пот со лба его струился,

Проступал росой на теле,

Языком не мог он двинуть,

Шевельнуть не мог руками.

Тут собрал свои он силы,

Чтоб рвануться напоследок,

Словно вздумал сдвинуть гору,

Все разбить, развеять прахом.

Как ревущий натиск бури

Волны на море ломает,

Как громовый голос Пикне

До корней шатает скалы, —

Так взревел Калевипоэг:

— Лжец! — и на ноги вскочил он.

Чтоб злодея отдубасить,

Покарать его за лживость.

Вот и утреннее солнце

Расцвело на алом небе,

Мглу ночную разгоняя.

Вот и звездочки померкли,

Задремав у края неба,

И в сверканье трав росистых

Вышел мир из бездны ночи.

Тут смекнул Калевипоэг,

Понял богатырь могучий,

Что в глазах его играли

Сна обманные виденья.

Одного лишь он не ведал:

Что проспал он сном глубоким

Семь недель в объятьях ложа.

Калевитян сын любимый

Опустил на травку ноги,

На землю он их поставил,

Сам присел на край постели,

Коркой хлеба подкрепился,

Собираться стал в дорогу.

Тес, что он принес из Пскова,

Перебрал могучий Калев:

Было много там обломков,

А досок хороших мало, —

Не окупишь и дороги

И трудов не оправдаешь.

И сказал Калевипоэг:

— Мне не надобно обломков,

Щепок я сгребать не стану.

То домой не потащу я,

Что ходьбы моей не стоит.

Лучше к озеру Чудскому

Я вернусь путем знакомым

И куплю там тесу вдоволь,

Чтоб построить целый город! —

Тут о деле поразмыслив,

Заработал он ногами

И в обратный путь пустился.

А когда в конце дороги

Вышел на берег озерный,

Он услышал крик далекий,

Словно плачущая дудка

Слуха тонкого коснулась.

Даль окинув зорким взглядом,

За широкими полями

Увидал он луг и стадо:

Перед волком сероглазым

Все овечки сбились в кучу,

Плакал мальчик-пастушонок,

Средь полей на помощь клича,

А в клыках у волка билась

Обомлевшая овечка,

Только что ее разбойник

Дерзко выхватил из стада.

То единственное было

Достоянье сиротины, —

Для того ль овцу лелеял,

Чтоб ей сгинуть в волчьей пасти?

Калев-сын, беду увидев,

В руки взял валун тяжелый

В сероглазого нацелясь,

Валуном зашиб он волка,

Схоронил его под камнем.

А овечка ускользнула,

В два скачка вернулась к стаду.

Тот валун поныне виден,

Был же он больших не больше,

Но и не был меньше малых, —

Лег он камнем путеводным.

Из того седого камня

Вышло б жерновов две пары,

А в глубокий след от пальцев

Малорослый пастушонок

С головой бы мог укрыться.

Выйдя на берег озерный,

Думать стал Калевипоэг:

«Наломать бы мне деревьев,

Наносить камней тяжелых,

Крепкие быки поставить,

Славный мост бы я построил

Через озеро Чудское».

Как задумал, так и сделал:

Начал мост мостить проворно;

Клал он вниз большие бревна,

Поперечными скреплял их,

Камни сыпал в середину,

Возводил быки — в защиту

От напора волн могучих.

Вот уж мост — шагов на сотню,

Вот — на тысячу проложен,

Вот — верст на пять протянулся,

Дальше тянется ко Пскову.

Вдруг хлестнул свирепый ветер.

И от тяжкой пляски бури

Пейпси-озеро взбурлило,

Волны пенные взревели.

Мост не выдержал напора:

Недостроенный — не мог он

Удержаться против бури,

Затрещал и рухнул в волны,

Лишь обломки забелели:

Те, крутясь, поплыли к югу,

К северу неслись иные.

Богатырь Калевипоэг

Тут задумался глубоко:

«Для чего в пустых забавах