Калевипоэг - Фридрих Рейнхольд Крейцвальд

отстал он от старшого:

Тут же, на мою погибель,

От меня отворотился,

Разрядился, понатужась,

Оглушил меня раскатом.

Я взметнулся, словно птичка,

Словно бабочка, взлетел я,

Полетел-понесся вправо.

Той порою первый братец

Снова грозно разрядился,

И опять я, злополучный,

Справа полетел налево.

Так пришлось мне, горемыке,

Ночку целую кататься,

От стены к стене метаться,

Взад-вперед летать проворно,

Как челнок в руках ткачихи,

Сна и отдыха не зная.

Вышла на заре старуха,

Дверь ненаглухо закрыла.

По ее пятам я быстро

Прошмыгнул в дверную щелку —

И бежать что было мочи!

Пробежал я через ельник,

Пробежал сквозь бор сосновый,

Пробежал через орешник, —

Там в кустарник я забился,

Там тебя, на счастье, встретил! —

Славный муж Калевипоэг

Хохотал простосердечно.

Мужичонка тот невзрачный

Рассмешил его рассказом,

Как летал он, словно птица,

Как челнок на ткацком стане,

Сна и отдыха не зная.

ПЕСНЬ ДВЕНАДЦАТАЯ

Схватка с супостатами и еж. Долгий сон. Сновидение. Ягненок пастушка-сироты. Возведение моста.

Как порой со скал высоких

Рухнет шумным водопадом

Вспененный поток сердитый,

Словно облако густое

С гулом падая в долину,

И, рекою разливаясь,

Широко несется к морю

Или туча грозовая,

Стрелы молний рассевая,

Щеки солнышка закроет, —

Так, проламывая чащу,

Ринулись лесные бесы

Сыну Калева навстречу,

Что шагал с тесовой кладью,

Мирно шел дорогой мира.

Если видывал ты, братец,

Как в облаве на медведя

Страшный зверь окровавленный,

В грудь рогатиной пронзенный,

В ярости, в предсмертной муке

Ринется на зверолова,

Лишь тогда, пожалуй, братец,

Сможешь в мыслях ты представить

И понять хотя б на четверть

Или хоть наполовину,

Как побил Калевипоэг,

Покарал чертей проклятых,

Как сразился с темной силой,

Разметал он вражье племя.

Выйдем на простор широкий

Посмотреть на то сраженье,

Боевых вестей послушать,

С древних борозд снять прилежно

Золотое слово песни,

Что острей орлиных клювов,

Крепче вереска седого,

Вознести его высоко

Под серебряное небо,

Словно остров над волнами.

Калевитян сын любимый

Шел да шел, взвалив на плечи

Ношу тесаного леса.

А в котомке мужичонка,

Под защитой богатырской,

Сонною дыша отрадой,

В дрему сладкую укрылся,

Как рачонок под корягу.

На пути Калевипоэг

Выбрал сосенку покрепче,

Ствол сломил под самый корень,

Был тот ствол больших не больше,

Но и не был меньше малых.

Срезав маковку и ветви,

Смастерил себе дубинку.

А длиной была дубинка

Не в сажень, а в добрых десять.

Толщиной же — в треть сажени.

Славная была дубинка —

Для любого супостата

Грозным стала бы возмездьем,

Если б выступить дерзнул он

Против Калевова сына.

Стала б верною защитой

От лесных собак свирепых,

От щенят их острозубых, —

Словно меч, она служила б.

Как разбойники, из чащи

С треском выскочили трое,

Лезут в бой с могучим мужем

Колдуна лесного дети,

Черта бешеные слуги.

Им отец задачу задал —

Сына Калева ограбить.

Парни палок наломали,

Из земли надрали сосен,

Чтоб на Калева обрушить

Градом тяжкие удары.

У двоих парней бесовских

И кнуты впридачу были.

Кнутовищем — ствол кленовый,

На кнуте же, вместо камня,

Жернов мельничный привязан.

Издалека засвистали

Те кнуты, удары сея.

Сильный муж Калевипоэг

Захотел пустую ссору

Речью ласковой уладить,

Слово доброе промолвил:

— Бой — покоя нарушитель,

Ссора — вестница пожара.

Лучше пол-яйца — да в мире,

Чем куренок, взятый с бою[119].

Я, когда в леса густые

К вам пришел с мечом военным

Никого не повстречал я,

Никого не увидал я;

Вы попрятались в чащобе,

Вы по зарослям укрылись,

Словно раки под корягой,

Как кроты в подземных норах.

Ни один не смел в ту пору

Из своей засады вылезть.

Эх вы, мерзостные черти!

Тенью вечера укрывшись,

Под полой у темной ночи,

Даром злится старый Тюхи

С сыновьями адской суки,

Даром бродит ваша стая

По глухим дорогам лунным.

Даром, подлые вы трусы,

Посягаете на мужа, —

Пусть стоит он перед вами

Без оружья, без дружины.

Нынче пакостные ведьмы,

Затевая злое дело,

Вас троих сюда послали.

А обычай наш издревле,

Чтобы муж один на мужа

Выходил, без провожатых —

И в бою и в состязанье! —

Колдуна лесного дети —

Сосунки норы медвежьей —

Сыплют ловкие удары,

Сына Калева молотят,

Осыпают сотней градин.

Но пока кремневый жернов

Не рассек ему надбровья,

Он досок своих не трогал.

Тут же молвил, не стерпевши:

— Заиграешься — заплачешь,

Был лощен — щербатым станешь! —

И давай крутить дубинкой,

Стал, играючи, парнишек

Поколачивать по шеям

Да постукивать по спинам.

Скоро ствол сосны могучей

Истрепался, изломался,

Расщепился, разлетелся,

Вихрем щепок закрутился.

Богатырь Калевипоэг

Со спины снимает доску,

И давай хлестать с размаху,

Щелкать адское отродье.

Только он взмахнет тесиной,

Только он удар обрушит, —

Глядь: об чей-нибудь затылок

Та доска переломилась.

Так тесину за тесиной

Калев-сын таскал из клади,

Много досок