Сталинград. Как состоялся триумф Красной Армии - Майкл К. Джонс

исключили все упоминания о его наставнике. В откорректированной версии событий Зайцев уже имеет учеников, когда выдающийся стрелок Калентьев появляется в Сталинграде: «Среди нас, снайперов, считался высшим специалистом Саша Калентьев. Мы относились к нему с уважением, знали, что он окончил Московскую школу снайперов и хорошо знал правила ведения огня из винтовки со снайперским прицелом. И вот однажды он открыл свою противогазную сумку, выбросил из нее патроны, гранату, грязную тряпку, которая называлась полотенцем, потом вытянул маленькую папочку в кожаном переплете, развернул ее и зачитал нам слова, которые я тут же переписал в свой блокнот».

Здесь мы видим довольно интересную метаморфозу: Калентьев из неграмотного сельского охотника с несколькими уроками стрельбы за плечами превратился в значительного инструктора Московской снайперской школы. Поразительно, насколько это созвучно с другой трансформацией в тех же мемуарах, когда немецкий оппонент Зайцева по знаменитой дуэли стал главой Берлинской школы снайперов.

В 1942 году, давая интервью армейской газете, Зайцев не упоминал о том, что его соперник был столь выдающимся, хотя и описывал подробности дуэли.

Несколько немецких пулеметчиков закрепились на Мамаевом кургане, и двое снайперов из группы Зайцева были отправлены покончить с ними. Эти снайперы вернулись серьезно раненными. Предполагалось, что на высоте прячется немецкий снайпер, и Зайцев вместе с двумя другими снайперами был отправлен уничтожить его. «Мы прятались в траншее. Как только я поднял каску, фриц выстрелил, и каска упала. Я понял, что имею дело с искусным немецким снайпером. Нам нужно было найти, где он засел. Это было очень трудновыполнимой задачей, поскольку стоило кому-то из нас высунуться, и фриц убил бы его. Нам нужно было его обмануть – найти какой-нибудь способ перехитрить.

Я охотился за ним около пяти часов. Наконец, придумал, как это сделать. Я снял варежку с моей руки, надел ее на дощечку и высунул ее из траншеи. Немец выстрелил по ней. Я опустил дощечку вниз и посмотрел, где была прострелена варежка. По положению пулевого отверстия я определил, откуда стрелял немец».

Затем Зайцев ждал и наблюдал. В конце концов, он увидел противника. Приблизились несколько русских пехотинцев, и вражеский снайпер приподнялся, чтобы взглянуть на них, на мгновение оторвавшись от своей винтовки. Зайцев воспользовался представившимся случаем:

«Я выпрыгнул из траншеи и, встав прямо, снял с плеча винтовку. Он не ожидал подобной дерзости и был захвачен врасплох. Он дотянулся до своего оружия, но я выстрелил первым».

В этом более раннем отчете о происшедшем Зайцев не упоминает, кем был его противник, лишь говорит, что дуэль с искусным врагом – это труднейшая проверка солдатской выдержки. В мемуарах Зайцева его учитель Калентьев, превращенный в выпускника Московской снайперской школы, делает упор на том же моменте: «Выходя на дуэль, каждый снайпер волнуется, как будто одной ногой встает на острие камня. Чтобы выстоять над обрывом на остром камне, нужны, безусловно, смелость, тренировка, спокойствие и хладнокровие… Победителем из поединка выходит тот, кто сумел первым побороть сам себя».

Карьера снайпера требовала большого запаса отваги. Немцы постоянно следили за этими меткими стрелками, и любая оплошность могла стать фатальной. Однако доморощенное снайперское движение в 62-й армии привело в замешательство врага. На поле битвы психологический баланс между противоборствующими сторонами начинал изменяться.

Глава девятая. Поворотный момент

В начале октября 1942 года немецкие и русские войска в Сталинграде подготавливали себя к крупнейшему столкновению за время битвы. Гитлер давил на 6-ю армию, чтобы она безотлагательно закончила свое дело и захватила весь город. Взять Сталинград становилось для него вопросом личного престижа. Новый последний срок этого был установлен им на 14 октября.

«Немало подобных последних сроков уже устанавливалось без достижения удовлетворительного результата, – говорит Мережко. – Но этот был самым угрожающим. Этот день стал для нас самым тяжелым за всю битву».

Чуйков признавался Василию Гроссману: «[Международная] печать высмеивала Гитлера [за то, что он не смог овладеть Сталинградом], и мы испытывали ужас. Мы сидели там, зная, чувствуя и осознавая, что Гитлер теперь пошлет свои основные силы против нас». Позднее командарм вспоминал об этом просто: «Мы, многое уже пережившие, это наступление гитлеровцев запомнили на всю жизнь». 14 октября и два последующих дня стали критическим моментом борьбы.

Официальная советская версия событий периода 14–17 октября такова: оборона Сталинграда оставалась непоколебимой перед лицом сокрушительного немецкого натиска. Сам Чуйков, сколь ни тяжело ему было сказать это, несмотря на ужасные бои и близость немцев к его КП, заявлял: «Мы не имели и мысли о том, чтобы уйти». По личным и политическим причинам это стало общепринятой истиной. Однако в действительности, как и в более ранний критический день 14 сентября, все было гораздо мрачнее. Только осознав эту мрачность, мы сможем понять, какой была битва на самом деле.

«Эти три дня были совершенно исключительными, даже по сталинградским меркам, – отмечает Мережко. – Только 17 октября все вернулось в прежнее русло». И сам Чуйков оставил многозначительный комментарий: «Пережив эти несколько роковых дней, мы знали, что наша армия останется на левом берегу Волги». Чуйков намекал на перелом, происшедший в защитниках города, однако он предпочел не раскрывать его детали. Теперь впервые возможно показать, что же произошло на самом деле.

Готовясь к крупнейшей немецкой атаке на город, Паулюс по-прежнему придерживался тактики методичного наступления. В качестве крайне важной меры для осуществления штурма он выделил сглаживание Орловского выступа, который представлял собой ворота для массированной атаки на самый северный сталинградский бастион – Тракторный завод.

Оборона Орловского выступа

Оборона Орловского выступа остается почти совершенно незамеченным эпизодом Сталинградской битвы. Она даже не упоминается в книге Энтони Бивора. Но удержание этого выступа имело большее стратегическое значение для защитников Сталинграда, чем многие из часто упоминаемых эпизодов городских боев. Это история удивительной стойкости и героизма.

Орловский выступ представлял собой участок, выдававшийся из позиций русских в Сталинграде и вдававшийся на пять километров в немецкие позиции юго-западнее пригорода Спартановки. Его удерживала группа Горохова. Выступ простирался лишь на два километра в ширину и с трех сторон был окружен немецкими дивизиями. Но он сыграл крайне важную роль в обороне Сталинграда. В августе 1942-го он задержал штурм города. В сентябре он не позволил немцам бросить в атаку все свои силы. До тех пор, пока русские удерживали Орловку, сохранялся риск, что соседние армии Сталинградского фронта прорвутся через северный немецкий коридор к Волге и соединятся с этими отрезанными частями. Как писал историк Джон Эриксон, «это был выступ, достигнуть которого Сталинградский фронт пытался