Моя история - Джоан Лесли Мэлоун

Итак, в октябре 1999 года мы сделали объявление, которое никто не ожидал.

Мы продали компанию Estée Lauder.

Неформальные переговоры велись за кулисами с 1995 года, через год после открытия магазина на Уолтон-стрит и до того, как к нам обратился Bergdorf Goodman. Мы никому не говорили об этом, потому что Estée Lauder недавно стала публичной компанией, и конфиденциальность была крайне важна. Мне, как человеку, который не любит раскрывать свои карты, пока не будет чего сказать, это тоже подходило.

Один журналист позже отметил, что косметический гигант вошел в нашу жизнь незаметно, «медленно, но тихо», и это точно описывает темп нашего неторопливого танца, когда они ухаживали за нами, а мы взвешивали их намерения, задолго до начала активных переговоров.

Поглощения немного похожи на браки: независимо от мгновенного влечения, нужно думать не только сердцем, но и головой. Нужно почувствовать синергию и безоговорочно доверять другой стороне, потому что союз должен быть на лучшее, на худшее, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии. Estée Lauder выглядела привлекательно и обещала захватывающее будущее, но мы с Гэри не были настроены торопиться; мы хотели изучить каждую мелочь до мельчайших деталей, поэтому, учитывая все остальные обстоятельства, процесс затянулся.

Наш танец начался, как и большинство взаимодействий, с визитной карточки.

Однажды зимой 1995 года, ближе к концу рабочего дня, в магазин вошли четыре руководителя в костюмах. Один из них, высокий седовласый джентльмен в очках, вел всю беседу, но не объяснил цель своего визита. Они тоже нас проверяли, прощупывали почву. Самое большее, что он сказал, это то, что они с интересом наблюдают за нашим ростом и что они «заинтересованы в беседе в удобное для вас время». С этими словами он положил свою визитную карточку лицевой стороной вниз на стол.

Я не стал переворачивать ее при нем. В конце концов, это был не первый уверенный в себе человек в костюме, который заглянул к нам — раньше к нам приходили покупатели и венчурные инвесторы, не говоря уже о таинственном человеке с предложением на миллион долларов в первый день. Но как только они ушли, я посмотрел на визитку: Боб Нильсен, глава отдела рецептурных препаратов, Estée Lauder Corporation.

Мое сердце забилось!

Я позвонил Гэри. На следующий день он позвонил. Через неделю или две Боб вернулся с еще одним руководителем из той первой делегации — Памелой Бакстер. Когда думаешь о человечности, скрывающейся за корпорацией, на ум приходит кто-то вроде Памелы, с короткой стрижкой, похожей на Коко Шанель, которая мне понравилась с первой секунды. Недавно она курировала запуск двух ароматов Tommy Hilfiger — Tommy и Tommy Girl — так что было ясно, что Lauder исследует новые направления в парфюмерии. Я предположил, что Уолтон-стрит — одно из таких направлений, но ни Памела, ни Боб, ни другие руководители, которые приходили к нам в течение следующих нескольких месяцев, не выходили за рамки выражения интереса к «возможностям сотрудничества». Они говорили все правильные вещи, но мы так и не поняли, о чем идет речь. Они хотели инвестировать? Они собирались предложить мне сотрудничество в создании нового аромата? Или это был попытка поглощения ? «Как бы мы ни вписывались в эту картину, — сказал мне однажды вечером Гэри, — мы не будем торопиться. Помни, это они пришли к нам, а не наоборот».

В конце концов, команда Lauder пригласила нас посетить их штаб-квартиру в Нью-Йорке. Мы прилетели 6 января 1996 года и были встречены началом метели, когда рекордный северо-восточный ветер выбросил на землю полметра снега. Наш самолет был последним, который приземлился перед закрытием всех аэропортов. Пока наша машина ползла от аэропорта JFK в Манхэттен, я мог думать только о статье в журнале, которую прочитал в самолете перед посадкой: интервью с Бобби Браун, в котором она рассказывала о своем бренде после продажи компании Estée Lauder годом ранее. В цитатах, приписываемых ей, она упоминала, насколько «невероятным» был ее опыт работы с таким «феноменальным партнером» и как это привело к устойчивому росту за рубежом. Я знала, что это было наше будущее, увиденное глазами другого человека.

К вечеру Нью-Йорк практически замер, как и весь остальной парализованный Восточный побережье. Выпало более 50 сантиметров снега, который ветер сдувал в глубокие сугробы. Автобусы не ходили, метро работало с перебоями, и единственное, что двигалось по Мэдисон-авеню, были редкие пешеходы на лыжах. Но наша встреча в Estée Lauder должна была состояться. Несмотря на бурю, все шло как обычно, что, по-моему, было обнадеживающим знаком.

В здании General Motors Building на Пятой авеню, почти напротив Bergdorf Goodman, нас встретили очень тепло. В зале заседаний собралось около двенадцати улыбающихся лиц, и мы почувствовали себя высокопоставленными гостями. Боб Нильсен пошутил, что рад, что «небольшой снег» не помешал нам приехать. Я напомнил ему, что по-настоящему закаленным британцам не так-то просто помешать. Эта вступительная фраза определила тон непринужденного общения на протяжении всего дня, хотя нам и задавали несколько несложных вопросов : действительно ли вы начали все это в своей кухне? Что вас вдохновляет? Что, по вашему мнению, делает вас такими особенными? Как прошел ваш первый год в розничной торговле? Без сомнения, нас не только приглашали, но и тщательно проверяли. Но все же никто не конкретизировал, «как» мы могли бы работать вместе. Похоже, это было оставлено на другой раз, через год, когда мы наконец-то встретимся с самим королем индустрии.

Мы встретились с энергичным Леонардом Лаудером в его пентхаусе на Верхнем Ист-Сайде. Завтрак из яиц, копченой рыбы и тостов показал, насколько непринужденной была обстановка. К тому моменту мы полагали, что он уже получил все отзывы от руководителей, которые посетили магазин и сами увидели субботние очереди. Поэтому тот факт, что мы сидели у него дома, многое нам говорил.

Из его слов сразу стало ясно, что он любит свою отрасль; он говорил о ней с энтузиазмом молодого человека, а не шестидесятидвухлетнего мужчины, и я сразу понял, что в нем есть что-то особенное. Он понимал дух предпринимательства, поскольку был свидетелем того, как его мать создала компанию, носящую ее имя, в 1946 году. Возможно, именно этот опыт объясняет, почему Леонард, бывший курьер, ставший генеральным директором, так хорошо понимал наш путь. Немногие из тех, кого мы встречали, понимали, с какими трудностями мы сталкивались, но он знал, что нужно, чтобы найти свой голос, создать бренд и продолжать развиваться. Он также во многом напоминал