Бражники и блудницы. Как жили, любили и умирали поэты Серебряного века - Максим Николаевич Жегалин

Этот гул настолько силен, что Блоку кажется – где-то началось землетрясение. Ему почти всегда холодно, он дрожит, он выходит на улицу и идет по темному, занесенному снегом Петербургу. Видит пьяных красногвардейцев, видит голодных людей, видит натянутый над площадью плакат «Вся власть Учредительному собранию». Видит проституток, интеллигентов, мещан, видит, как ветер треплет красный флаг. Над Петербургом циклон – метели, метели, метели, тридцатиградусный мороз. Блок идет по городу, и музыка лилового мира обрушивается на него – он начинает писать поэму «Двенадцать».

3 января к Блоку приходит Есенин. Говорят обо всем происходящем и, в частности, о том, почему большевики разрушают соборы, дворцы, усадьбы.

– Из озорства, – говорит Есенин.

Блок же думает иначе: разрушают соборы, потому что сто лет поп брал взятки и торговал водкой. Гадят в барских усадьбах, потому что сто лет там насиловали и пороли девок. Валят парки, потому что сто лет под развесистыми липами господа показывали свою власть. Блоку кажется, что это возмездие необходимо и оправданно. Более того, именно это и есть музыка революции.

Двенадцать красногвардейцев идут через Петербург. Кто ведет их за собой?

Где-то в Олонецкой губернии вздыхает брошенный Есениным поэт Клюев. Нечего есть, Клюев болен, слаб и весь покрылся коростой. «Если бы хоть кто-то из его „друзей“ хоть раз не сходил в „Привал комедиантов“, ему было бы на что купить еды», – так думает Клюев! Но никто не хочет помогать поэту, да и чем поможешь?

В «Привале комедиантов» холодно, темно и сыро. Электричества нет, горят свечи. На сцене репетируют пьесу «Зеленый попугай». Мебель пообтрепалась, ковры подгнили, задник того и гляди упадет. Бегают крысы. Периодически наведываются красногвардейцы, требуют документы.

«Погодите, мы до вас доберемся!»

Красногвардейцы выходят на улицу. Ночь. Вьюга заливается «долгим смехом». Где-то за этой вьюгой, за стеной снега, мелькает силуэт. Кто это?

Анна Ахматова не ходит в «Привал комедиантов». Январь она проводит у Владимира (Вольдемара) Шилейко. Кто такой Шилейко? Друг Гумилева, поэт, востоковед, переводчик. Гумилев называл Шилейко гением, но Ахматова никогда так не считала. Более того, ее всегда отпугивало в Шилейко что-то странное, необъяснимое, какой-то его едва заметный психический сдвиг. Но сейчас она сидит в его каморке во флигеле Фонтанного дома и не может на него насмотреться. Шилейко поит ее кофе (какая редкость), кормит печеной картошкой (какая редкость), что-то говорит, говорит, говорит. Гумилев уехал, Анреп уехал, Царскосельский дом продан, Слепнева больше нет. Ахматова впервые за долгое время чувствует себя защищенной. На улице слышны выстрелы. Красногвардейцы стреляют в темноту, в метель, в ветер. Выходить не хочется.

Гумилев тем временем в Париже и влюблен в «голубую звезду» – Елену Дюбюше, полурусскую-полуфранцуженку из обедневшей интеллигентской семьи. Но как ни старается Гумилев, сколько ни пишет стихов, сколько ни сыплет слов о любви и безмерной страсти, «голубая звезда» уплывает с богатым американцем на другую сторону небосвода.

           Вот девушка с газельими глазами

           Выходит замуж за американца.

           Зачем Колумб Америку открыл?

Гумилев замыкается в себе, ищет выхода, хочет бежать на Персидский фронт, но получает отказ, в итоге едет в Лондон – в надежде оттуда попасть на фронт Месопотамский.

В конце января в Москве собираются два поколения поэтов. Вечер так и называется: «Встреча двух поколений поэтов». Футуристы (Маяковский, Каменский, Бурлюк) встречаются лицом к лицу с символистами (Вяч. Иванов, Белый, Бальмонт), которых еще недавно сбрасывали с парохода современности. Неопределившиеся (Цветаева, Ходасевич, Пастернак) наблюдают за схваткой, но схватки не происходит. Услышав стихи Маяковского, Белый вскакивает и не может сдержать восхищения. Никто никого не свергает, ни у кого нет сил.

«Христос! Вот кто ведет красногвардейцев». Блок приходит к этой мысли внезапно, она вытекает из музыки, выкристаллизовывается из метели. Революцию ведет за собой Христос.

29 января Блок заканчивает писать «Двенадцать». «Сегодня я – гений», – помечает он в своей записной книжке.

Февраль

Все перемещаются на две недели вперед. 1 февраля превращается в 14‐е: указом советской власти страна переходит на григорианский календарь. Комиссар Киева предписывает управе закончить уборку трупов с улиц города. В Туле расстреливают крестный ход. Скулы москвичей опухают от недоедания, купить какие-то продукты можно только за немыслимые деньги у спекулянтов, с которыми советское правительство ведет отчаянную борьбу. Профессор-гигиенист Хлопин приходит к неутешительному выводу: на 50 граммов хлеба в день человек выжить не может.

К Петербургу приближаются немцы. Блок, только что закончивший «Двенадцать», за несколько дней пишет «Скифов».

           Мильоны – вас. Нас – тьмы, и тьмы, и тьмы.

           Попробуйте, сразитесь с нами!

           Да, скифы – мы! Да, азиаты – мы,

           С раскосыми и жадными очами!

И вдруг, надорвавшись, перестает слышать мучивший его гул, перестает различать всякую музыку. Тишина.

Немцы приближаются к Петрограду, Волошин читает газеты в Коктебеле, и ему кажется, что сбывается пророчество Евдокии Лопухиной, первой жены Петра I: «Петербургу – быть пусту». Но пророчество сбудется позже.

В Крыму, как и везде, беспорядки. Волошин пытается защитить свой дом, пишет письма комиссарам. Пытается защитить и соседние дома – не дать разграбить, сжечь, уничтожить. Начинает «приятельствовать» с пятью красногвардейцами, которые могут помочь, обещает нарисовать их портреты, но вскоре узнает, что эти красногвардейцы расстреляны матросами за грабеж и убийства.

Тем временем в Москве выбирают короля поэтов.

Поэты! Учредительный трибунал созывает всех вас состязаться на звание короля поэзии. Звание короля будет присуждено публикой всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием.

Всех желающих принять участие в этом грандиозном празднике просят записаться заранее.

27 февраля в здании Политехнического музея битва. Не протолкнуться: зал набит до отказа. Поэты выступают по очереди – почти никого серьезного. Слушают плохо: шум, болтовня, крики. Кто-то пытается читать Бунина, Блока – на них шикают: что за старье? Наконец выходит Маяковский. Своим необъятным голосом он мгновенно перекрывает гомон и заставляет себя слушать. Читает «Облако в штанах», торопится, стараясь уложиться в отведенное каждому поэту время. Все замирают: вот он, король! Маяковский уходит с эстрады с уверенностью в победе, но вдруг откуда ни возьмись появляется Северянин! Скрестив на груди руки, он «поет» несколько своих старых стихотворений и уходит. Начинается голосование. Зрители кладут записки в специальную корзину. Маяковский нервничает. Северянину будто бы все равно. Оглашение результатов. С незначительным перевесом, но все-таки – королем поэтов становится Игорь Северянин! На него надевают мантию, коронуют. Через несколько дней сборник Северянина выходит с подписью «Король поэтов». Футуристы объявляют выборы недействительными и проводят вечер под лозунгом «Долой всяких королей».

Весна

3 марта в Брест-Литовске подписан мирный договор с Германией. В этот же день в левоэсеровской газете «Знамя труда» выходит поэма Блока «Двенадцать». Никто ничего не понял. Одни видят в поэме благословение большевиков,