Бражники и блудницы. Как жили, любили и умирали поэты Серебряного века - Максим Николаевич Жегалин

           О високосные года,

           В недобрый час вы создавались

           И несчастливыми всегда

           По справедливости считались.

           Ну, слава Богу, отвалил

           Шестнадцатый, еще военный…

           …………………………

           Нам неизвестен смысл Таро,

           Но вера неискоренима.

           Пусть совершится все добро,

           А злое все да идет мимо!..

«Идут времена безмолвия», – вдруг говорит Осип Мандельштам соседке по праздничному столу. «Привал комедиантов» тонет в музыке. Марина Цветаева где-то в Москве. Смотрит в окно, ждет Нового года, держится за круглый живот. Скоро у нее родится ребенок. Цветаева надеется, что мальчик.

1917

28 февраля 1917 года. Поезд Царское Село – Петроград с опозданием прибывает на вокзал. 37-летний Борис Бугаев, он же Андрей Белый, выпрыгивает на перрон.

Белый протискивается сквозь толпы, минует отряды, периодически ныряет в сугробы, чтобы спрятаться от неизвестно откуда летящих пуль. Видит напряженные лица, красные флаги, слышит музыку, выстрелы, крики. Приходится петлять дворами, потому что улицы полны. Путь, который обычно занимает полчаса, длится пять часов.

К вечеру Андрей Белый добирается до дома на Сергиевской улице. Здесь живут Зинаида Гиппиус, Дмитрий Мережковский и Дмитрий Философов. На крыше дома стоит пулемет. Из окон видно, как тысячные отряды солдат проходят мимо Таврического дворца, тем самым присягая Государственной думе. Все вокзалы и артиллерийские заведения во власти революционеров. Заключенные выпущены из тюрем. Министров царского правительства доставляют в Таврический дворец и сажают под арест. Комитет Государственной думы берет власть в свои руки. Берет власть в свои руки и Петроградский совет рабочих депутатов. Намечается двоевластие. Невиданная, молниеносная революция.

В квартире Мережковских образуется штаб: знакомые с разных концов города идут к Думе и заходят сюда погреться. Трамваи остановились, по всему городу мелкие перестрелки. Солдаты охотятся за офицерами, старорежимные полицейские сопротивляются захватчикам, все, кому просто хочется пострелять, могут пострелять – анархия!

Владимир Маяковский служит в автошколе и, опьяненный всем происходящим, принимает участие в аресте генерала, который этой самой автошколой руководит. Как ни странно, арест оказывается спасительным: пока генерала выводят через черный ход и сажают в машину, у главного входа дежурит солдат с винтовкой, готовый немедленно расстрелять своего недавнего начальника.

Анна Ахматова бродит по Петербургу, копит впечатления: видит манифестации, видит, как горит здание охранного отделения, подходит к Думе, наблюдает восторженную толпу – улыбки, крики, лозунги. Где-то в этой толпе толкаются и Зинаида Гиппиус с Андреем Белым: они вышли посмотреть на революционеров. Гиппиус удивляется молодым радостным лицам и бесконечно твердит про себя: «Господи, спаси Россию. Спаси. Спаси. Спаси».

Под вечер Ахматова возвращается домой – она временно живет у своей ближайшей подруги, Валерии Срезневской. Звонит телефон – Гумилев сообщает, что не может прорваться в город из-за оцепления. Гремит дверной звонок, Ахматова открывает дверь. За ней – недавно вернувшийся из Англии Борис Анреп.

– Как? Вы? В такой день? Офицеров хватают на улицах!

– Я снял погоны.

Ахматова и Анреп не говорят о любви, но говорят о происходящем.

– Будет то же самое, что было во Франции во время Великой революции. Будет, может быть, хуже? – Ахматова смотрит на Анрепа, будто бы хочет найти у него ответ, утешение.

Анреп уезжает за границу при первой возможности.

2 марта Николай II отрекается от престола.

19 марта в Петербург приезжает Блок. Последние полгода он провел на Пинских болотах: копал окопы, жил в казармах, смотрел, как саперы минируют поля. Блок одичал, осунулся, смертельно устал. Город неузнаваем: нечищеные улицы, сгоревшие здания, военные автомобили с красными флагами, солдаты с красными ленточками, красный флаг над Зимним дворцом. У Блока перехватывает дыхание: неужели это происходит на самом деле?

«Произошло то, чего никто еще оценить не может, ибо таких масштабов история еще не знала. Не произойти не могло, случиться могло только в России», – пишет он в письме матери.

13 апреля у Марины Цветаевой рождается дочь – Ирина. У Ирины огромные темные глаза Сергея Эфрона. Эфрон в Петергофе, проходит службу в школе прапорщиков, готовится стать офицером. Москва кажется ему другой планетой, новость о рождении дочери – как новость с Марса.

«Все будет хорошо, Россия будет великой. Но как долго ждать и как трудно дождаться», – пишет Блок в записной книжке 22 апреля. Психиатр ставит ему диагноз – неврастения. В Художественном театре продолжаются репетиции «Розы и Креста», все разваливается: Станиславскому очевидно не нравится пьеса, актеры же вдруг заняты политикой – не до искусства (спектакль так и не будет поставлен). Но больше всего Блока беспокоит необходимость снова возвращаться на фронт, в болота. Он ищет возможности законно дезертировать – и находит.

В мае Блок начинает работать редактором стенографического материала Чрезвычайной следственной комиссии, которая занимается расследованием преступлений царского режима. Работа секретна и освобождает Блока от необходимости возвращаться в армию. Он ходит в Зимний дворец и Петропавловскую крепость, присутствует на допросах царских министров и придворных, расшифровывает стенограммы, записывает, слушает, ужасается.

«Это – вся гигантская лаборатория самодержавия, ушаты помоев, нечистот, всякой грязи, колоссальная помойка».

При этом иногда его сердце «обливается слезами жалости» – к этим загнанным, испуганным, не понимающим своей вины генералам, министрам, баронам, графам, фрейлинам. Вечерами Блок возвращается в пустой дом (Любовь Менделеева служит в псковском театре) и впадает в тоску: ему страшно недостает Любы. Роман с Дельмас как-то сошел на нет, забылся – от него остались сухоцветы, записки, фотокарточки, воспоминания, цикл стихов. Впрочем, Кармен остается близка с Блоком: может зайти в гости, позвонить или прислать цветов.

Гумилев, возмущенный анархией в армии, уезжает за границу работать специальным корреспондентом выходящей в Париже газеты «Русская воля». Ахматова провожает его на вокзале. Он воодушевлен, легок и надеется, что получится еще раз съездить в Африку.

Все невесты остаются в прошлом: разочарованные Лариса Рейснер, Анна Энгельгардт, Ольга Арбенина и другие мысленно смотрят вслед поезду.

25 мая в Петрограде проходит день «Займа свободы» – агитационный праздник в честь финансовой инициативы Временного правительства. Праздник организован недавно образовавшимся Союзом деятелей искусств и представляет собой настоящий карнавал: шествия, выступления поэтов и артистов, песни, лозунги и номера, плакаты и флаги. В конце шествия едут грузовики: грузовик кубистов, грузовик футуристов, грузовик «Мира искусства», и, наконец, грузовик «Председателей земного шара». Грузовик увешан антивоенными плакатами, у арки Генштаба в машину запрыгивает Маяковский. Маяковский читает стихи против войны, Хлебников счастливо улыбается, грузовик будетлян весело едет по Невскому проспекту.

Лето

Отменена смертная казнь; всем гражданам, вне зависимости от пола, вероисповедания и национальности, даны равные права. Практически упразднена цензура. Каждый может вступать в любые объединения, любые собрания разрешены. Россия – самая свободная страна из всех воюющих стран. Жара, горят торфяники, города в дыму. Война все еще длится, и Временное правительство предлагает воевать до победного конца. Количество солдат, бегущих из армии,