Бражники и блудницы. Как жили, любили и умирали поэты Серебряного века - Максим Николаевич Жегалин

Блок работает председателем репертуарной секции театрального отдела: читает бесконечное количество старых и только что написанных пьес, разбирает тексты, смотрит спектакли и постоянно «заседает».

Валерий Брюсов руководит Московским отделением Российской книжной палаты и очень старается. Стараться ему помогает морфий, от которого мэтр находится в крайней зависимости.

Вячеслав Иванов служит в Народном комиссариате просвещения (Наркомпросе). Вера Шварсалон страдает от обострившегося туберкулеза и гастрита.

Устраиваться на службу и выживать поэтам помогают старые знакомые, внезапно оказавшиеся на вершинах власти, – пролетарский писатель Максим Горький и несколько раз бывавший на «башне» писатель-революционер Луначарский.

С 1 июня в Наркомпросе служит и Осип Мандельштам, за что ему дают для проживания номер в «Метрополе». За несколько дней до этого знакомый Мандельштама, революционер Блюмкин, предлагал поэту устроиться к себе в ЧК – Всероссийскую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Мандельштам отказался. В начале июня Мандельштам случайно встречает Блюмкина в московском «Кафе поэтов». Блюмкин заметно подпил и треплет в руках какие-то списки, говоря при этом о том, что жизнь людей теперь в его руках.

– Подпишу бумажку – через два часа нет человеческой жизни! Вот у меня сидит гражданин Пусловский, поэт, большая культурная ценность, подпишу ему смертный приговор!

Вдруг Мандельштам подходит к Блюмкину, выхватывает списки и рвет их в мелкие клочки, тем самым, возможно, спасая жизнь неизвестному поэту Пусловскому.

С помощью Ларисы Рейснер, которая теперь замужем за крупным большевиком, Мандельштам доходит до председателя ЧК Дзержинского и сообщает, что его подчиненные позволяют себе говорить такие вещи. Блюмкина снимают с должности. Однажды, возвращаясь в «Метрополь», Мандельштам встречает у лифтов самого Ленина и замечает в его глазах странный блеск. О чем блестят эти глаза?

Июль

6 июля при участии Блюмкина в Москве убит немецкий посол Мирбах. Вспыхивает восстание левых эсеров, после подавления которого начинается период террора: бесконтрольные аресты, расстрелы, полное уничтожение оппозиционных изданий.

«Впечатление все такое же мерзкое: холерные могилы, дороговизна, лень, мобилизации и это подлое убийство – все соединяется в такой букет, что только зажимай нос. Безмозглая хамская сволочь, другого слова нет. И никакой никогда всеобщей социальной революции не будет. Наш пример всем будет вроде рвотного», – пишет в дневнике Михаил Кузмин.

Владимир Маяковский и Лиля Брик закончили съемки в фильме. Кинокартина называется «Закованная фильмой» – Маяковский сыграл в ней художника, Брик сыграла балерину. Июль Маяковский, Брик и ее муж Осип проводят под Петроградом, питаются соленой рыбой, сушеным горошком и жареными грибами, которые собирают в окрестных лесах. По вечерам Маяковский читает Брикам строчки из «Мистерии-буфф», над которой сейчас работает.

Переболевший тифом Сергей Эфрон в Коктебеле, у Волошина. Он отчаянно пытается связаться с Цветаевой и мечтает, чтобы жена и дочери приехали в Крым. Всем известно: на юге, в отличие от Москвы и Петрограда, дела с продовольствием обстоят гораздо лучше. Марина Цветаева не получает писем. Она бесконечно пишет стихи, увлекается театром, влюбляется, всякий раз возвеличивая предмет влюбленности и всякий раз доводя все до предела, до позы, до экзальтации, до поэзии, до безжизненности. Немного мешают дети: если старшая Ариадна ведет себя совсем по-взрослому, то младшая Ирина кажется Марине умственно отсталой, дефективной, чужой. Слава богу, это лето Ирина проводит в деревне у сестры Эфрона: Марина отправила девочку отъедаться. В деревне девочка быстро приходит в себя, начинает говорить, бегать и вовсе не кажется недоразвитой.

19 июля Гумилев в компании приятельницы идет по Садовой и краем уха слышит крик мальчишки-газетчика: «В Екатеринбурге расстреляна царская семья!»

Гумилев тут же подбегает к мальчишке, выхватывает газету и пробегает глазами по первой странице. Бледнеет. Вырывает страницу. Крестится.

– Я никогда им этого не прощу.

– Кому «им»?

– Большевикам.

Гумилев открыто и всем подряд говорит о том, что он – монархист. Все воспринимают это как шутку. Анна Ахматова дарит пока еще мужу новый сборник своих стихов «Белая стая». «Моему дорогому другу Н. Гумилеву с любовью. Анна Ахматова».

Август

5 августа Ахматова получает уведомление – развод состоялся. 7 августа Гумилев женится на Анне Энгельгардт. Ахматова старается не встречаться с бывшем мужем, преимущественно сидит дома, в каморке Шилейко, правит его рукописи, пишет под диктовку, пытается быть хорошей женой.

Ольга Глебова-Судейкина моет полы в своей квартире, смотрит на руки и вдруг начинает плакать: во что превратилась жизнь? Судейкина уже несколько лет сожительствует с композитором Артуром Лурье, который когда-то, давным-давно, ходил на свидания с Ахматовой, а теперь заведует музыкальным отделом Наркомпроса. По вечерам Ольга выступает в «Привале комедиантов», ее коронный номер – «Кэк-уок» Дебюсси, что-то вроде балета-пантомимы.

«В „Привале“ выступают мертвецы», – пишет в дневнике Александр Блок, увидев на афише фамилии Судейкиной и Кузмина.

Маргарита Сабашникова служит секретарем в московском Пролеткульте – организации пролетарской самодеятельности. Рабочие приходят заниматься живописью, музыкой, поэзией. Сабашникова удивлена: пролетарии действительно хотят учиться, они задают сложные вопросы и ищут ответы. Пролеткульт расположился в старом, похожем на морскую раковину особняке. По соседству находится здание военной школы, в которой каждую ночь расстреливают людей. Маргарита Сабашникова засыпает под звуки выстрелов.

В Пролеткульте работает и Андрей Белый. Он учит пролетариев стихосложению и рассказывает о Рудольфе Штейнере – рабочие слушают, открыв рты. В скором времени начальство замечает, что лекторы имеют влияние и влияние это растет. Теперь перед каждой лекцией выступает специально обученный товарищ, который должен говорить о марксизме и внимательно следить, чтобы «буржуйские профессора» не отвлекались на вольные рассуждения. Белый чувствует себя меж двух огней: одни обвиняют его в присяге власти и службе большевикам, другие же считают, что он «деморализует стихию пролетарской культуры».

«Подумать только: надо еще объяснять то тому, то другому, почему именно не пойду я служить в какой-нибудь Пролеткульт! Надо еще доказывать, что нельзя сидеть рядом с чрезвычайкой, где чуть ли не каждый час кому-нибудь проламывают голову, и просвещать насчет „последних достижений в инструментовке стиха“ какую-нибудь хряпу с мокрыми от пота руками! <…> Это ли не крайний ужас, что я должен доказывать, например, то, что лучше тысячу раз околеть с голоду, чем обучать эту хряпу ямбам и хореям!» – так пишет о службе в Пролеткульте писатель Иван Бунин. Бунин в Одессе, оккупированной австро-германскими войсками. Блока и Белого Бунин находит сучьими детьми и набитыми дураками. В поэме «Двенадцать» он не увидел ничего, кроме патологического кощунства. [3]

30 августа двадцатидвухлетний поэт Леонид Каннегисер в упор расстреливает главу петроградской ЧК Урицкого, который любил хвастаться количеством подписанных за день смертных приговоров. Кто такой Каннегисер? Мальчик из богатой еврейской семьи, завсегдатай «Собаки» и «Привала», юнкер, ненавидящий большевиков и желающий отомстить за недавний расстрел друга. Убив Урицкого, Каннегисер пытается скрыться от преследователей на велосипеде, но