Иеромонарх революции Феликс Дзержинский - Алексей Александрович Бархатов

– Да, стоит потянуть, Яков, действительно стоит. Берзинь должен убедить Рейли, что для захвата Ленина и народных комиссаров нужна более серьёзная подготовка. За это время нам надо собрать как можно больше информации об их контактах и ликвидировать одним махом всю сеть. Кстати, настоящая фамилия этого Рейли Розенблюм, и родился он вовсе не на Британских островах, а в пределах Российской империи, будто бы в Одессе. Оттого и русским языком владеет абсолютно, и связи наращивает легко.

Через несколько дней прошла ещё одна встреча Берзиня с английским разведчиком. На ней в деталях обсуждали план захвата народных комиссаров. Берзиню удалось отсрочить операцию. Рейли согласился. Но вот концовку предложил совсем иную:

– Везти Ленина к нашим частям в Архангельск слишком рискованно. Надо ликвидировать его сразу.

И подкрепил эти изменения задачи не аргументами, а конвертом с двумя сотнями тысяч рублей. Чувствовалось, что доверие англичан растет.

28 августа появилась новая вводная. Рейли дал задание Берзиню срочно выехать в Петроград для встречи с тамошней группой заговорщиков. Его снабдили адресом конспиративной квартиры некоей Боюжовской. При этом ВЧК получила ещё 300 тысяч рублей «на содержание».

Уже на следующий день Берзинь прибыл на Неву, установил связь с местной организацией и ожидал встречи. Параллельно с этим чекисты в Москве вели слежку за многими фигурантами и подозреваемыми, круг их расширялся. Операция успешно шла к завершению. Дзержинский уже располагал достаточно серьёзными документальными данными о подрывной деятельности иностранных дипломатов и их пособников, именами, письмами, адресами конспиративных квартир. Работа шла ежечасная и напряженная.

Письма жене снова были редкими и краткими: «Прости, что не пишу. Душою с вами, а времени нет. Я постоянно, как солдат в бою, быть может, последнем…»

Глава 20

Странное покушение

В пятницу утром, как обычно продремав всего пару часов в кабинете за ширмой и наскоро освежившись у рукомойника, Феликс, прихлебывая жидкий несладкий чай, взялся за неотложные бумаги. Ну а дальше, как водится, пойдут новые оперативные сообщения, выезды, допросы, совещания. И бумаг в папке только прибавится. Хорошо, хоть в традиционных пятничных митингах на этот раз его не задействовали. Выступать и без него есть кому. Умельцев хватает!

Так… Это вот вчера Василий Васильевич Фомин, ныне уже заведующий Иногородним отделом, принес проект приказа о взаимоотношениях местных ЧК с Советами. Мужик он надежный, упорный и дело знает, с первых дней в комиссии, хорошо проявил себя руководя Спекулятивным отделом. Один огрех – трехклассное образование, пишет с ошибками и порой такое словечко, такую фразу завернет, что не сразу и замена в языке сыщется. Но зато работает без ошибок. Взвешенно, расчетливо и быстро.

Приказ подготовил крайне нужный. Дзержинскому тоже уже поднадоели постоянные трения, жалобы и склоки между комиссиями и советами на местах. Вместо реальной работы приходилось постоянно вникать в эти разборки. Понятно, что кадры и там, и там далеко не идеальны. И каждый уверен в своей правоте. Каждый на страже революции. А в ситуации вооруженной борьбы с Советской республикой сплочение – это вопрос жизни и смерти. Ну, так что тут сочинил Василий Васильевич?

«…Иногородний отдел находит нужным указать чрезвычайным комиссиям на необходимость тесного контакта в районе со всеми местными органами Советской власти, указав последним, что чрезвычайные комиссии в своей работе, несомненно, автономны и должны беспрекословно исполнять все распоряжения, исходящие от ВЧК как высшего органа, коему они подведомственны…»

Кажется, всё в одно предложение решил уместить. Ну точки вместо запятых расставить несложно.

«…Советам же чрезвычайные комиссии только подотчетны, но ни в коем случае Советы или какие-либо отделы его не могут отменять или приостановить распоряжений чрезвкома, исходящих от ВЧК.

Извещая об этом, Иногородний отдел предлагает вам строго руководствоваться настоящим приказом, что устранит возникающие так часто трения».

Что ж, в принципе, всё коротко и ясно. Фомин вполне осваивает канцелярию. Пожалуй, и добавить нечего.

Чем ещё папка богата? Ах да, товарищ Красин просит освободить директора фабрики Таирова, который принял чекистов за грабителей и выскочил на них с револьвером, причем законно зарегистрированным. А они и шли-то вовсе не к нему. Красин готов взять на поруки, рабочие тоже хлопочут за него. Проявил бдительность. Молодец! Конечно, надо освободить…

Накануне было перехвачено прелюбопытное письмо французского журналиста Рене Маршана на имя президента Французской республики Пуанкаре. В нём проливался дополнительный свет на масштаб и планы заговорщиков.

«Мне довелось присутствовать недавно на официозном собрании, вскрывшем самым неожиданным для меня образом огромную, тайную и в высшей степени опасную, на мой взгляд, работу… Я говорю о закрытом собрании, имевшем место в генеральном консульстве Соединенных Штатов… Присутствовали генеральный консул Соединенных Штатов и наш генеральный консул. Присутствовали союзные агенты… Случайно я был поставлен в курс замысла тем, что высказывали присутствующие агенты. Так я узнал, что один английский агент подготовлял разрушение железнодорожного моста через реку Волхов, недалеко от Званки. Достаточно бросить взор на географическую карту, чтобы убедиться, что разрушение этого моста равносильно обречению на полный голод Петрограда, в таком случае город фактически оказался бы отрезанным от всяких сообщений с востоком, откуда прибывает весь хлеб, и без того крайне недостаточный для существования… Один французский агент присовокупил, что им уже сделаны попытки взорвать Череповецкий мост, что привело бы продовольственное снабжение Петрограда к таким же гибельным последствиям, как и разрушение моста у Званки, так как Череповец расположен на линии, соединяющей Петроград с восточными областями. Затем речь шла о разрушении рельсов на разных линиях…

Я не распространяюсь, полагая, что уже достаточно сказал, чтобы на основании недвусмысленных фактов выяснить сформулированные мною выше тяжелые опасения. Я глубоко убежден, что дело идет не об изолированных починах отдельных агентов. Но даже подобные частные инициативы могут иметь единственный гибельный результат: бросить Россию во все более кровавую политическую и бесконечную борьбу, обрекая ее на нечеловеческие страдания от голода…»

В разговоре с Дзержинским Маршан заявил, что он действительно написал письмо Пуанкаре, поскольку считает намерения, в которые его посвятили, подлостью и низостью не только по отношению к русскому, но и французскому народу. Среди наиболее активных заговорщиков он назвал генерального консула Гренара, Анри Вертимона, американского консула и его советника графа Ксенофонта Каламатиано, англичан Локкарта и Рейли.

Искренность, порядочность, неравнодушие, явное сострадание России вызывали несомненную симпатию к этому человеку. Как выяснилось, в недавней войне бывший корреспондент «Фигаро» даже был в рядах русской армии, получил ранение, устроился переводчиком. У Феликса он рождал сравнение с пришельцем