Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 2. «О дивный новый мир…», 1945–1953 - Андрей Константинович Сорокин

Однако уже и в этот период обнаружит себя момент, который явно недоучли в своих выкладках советские эксперты по израильскому вопросу, а может быть, и непосредственно высшие советские руководители. Сердцевиной сионистского движения была репатриация евреев на историческую родину. Размах, с которым Израиль возьмется за решение этого вопроса, станет неприятным сюрпризом для руководства советского МИД. Как будет сообщать в Тель-Авив Г. Меерсон, там были уверены, что «проблема репатриации существует только применительно к странам, не принадлежащим [восточному] блоку, и что наша страна из-за ее малых размеров вряд ли сможет принять все те миллионы евреев, которые проживают в других государствах. Поэтому евреи должны бороться за социализм в каждой стране»[515]. Помимо идеологического, проблема имела приземленное прагматическое измерение. «Поймите, — скажет Вышинский в беседе с Г. Меерсон, — что Венгрия и Румыния тоже новые страны, они сейчас переживают период возрождения. Там тоже каждый десяток рабочих рук на вес золота»[516]. Акцентирование внимания именно на этих двух странах вряд ли было случайным и имело причиной не только риск потери «десятка рабочих рук». В обеих странах в первые послевоенные годы в руководстве компартий (или партий с главенствующим положением коммунистов) и правительств количественно преобладали (или значительно присутствовали) этнические евреи. Вероятный отъезд местных евреев в Израиль, очевидно, расценивался в качестве серьезной политической угрозы для созданных в этих странах политических режимов.

Проблема репатриации в близком будущем изменит характер взаимодействия двух стран. 7 февраля Г. Мейерсон была вызвана в советский МИД, где ей сделали «устное заявление о незаконной деятельности миссии Государства Израиль, побуждающей советских граждан к выходу из советского гражданства…»[517] Нота станет во многом поворотным моментом в советско-израильских отношениях и во внутренней политике в еврейском вопросе. Советское руководство, судя по всему, не ожидало, что «приверженность евреев сионизму неизменна, всеобъемлюща, неискоренима, не зависит от политического климата»[518].

Еще одним фактором, повлиявшим на отношения двух стран, станет изменение позиции Соединенных Штатов в вопросах палестинского урегулирования. Произойдет, выражаясь языком советских дипломатов, порабощение Израиля Америкой. «Мы не построим наше государство без существенной помощи, оказываемой американским еврейством», «американская помощь для нас необходима, без нее государство рухнет» не раз будут повторять израильские дипломаты, как это сделает например, упоминавшийся Шерток в продолжительной беседе с Вышинским в декабре 1948 г.[519] Произойдет и политическое сближение Израиля и США. Один из советских представителей в беседе с Шертоком в декабре 1949 г. подчеркнет, что ни по одному вопросу Израиль не выступил «однозначно против американцев, а по многим вопросам, жизненно важным для СССР и ООН, мы проголосовали против советской позиции»[520].

При этом аналогичные обращения Израиля к СССР за кредитами оставались без ответа. Без ответа останутся и запросы о поставках оружия, принятия на учебу группы офицеров и расширении торговых отношений с СССР опять же на основе предоставления Советским Союзом кредита. Израильские аналитики найдут объяснение индифферентности советской стороны к такого рода запросам экономического взаимодействия: «Руководители СССР продемонстрировали, что они практически не заинтересованы в торговле со странами вне своего блока»[521]. Этим не исчерпывались причины подобного отношения со стороны Москвы. А. А. Громыко в записке, адресованной в ЦК ВКП(б), выскажется отрицательно о целесообразности предоставления кредита и пояснит: «Экономически предоставление кредита Израилю не дает нам практических выгод, поскольку Израиль не может компенсировать этот кредит интересующими нас товарами»[522].

Израиль не раз будет подтверждать приверженность принципу военного нейтралитета, откажется от размещения на своей территории иностранных военных баз[523]. В октябре — ноябре 1951 г. США, Великобритания, Франция и Турция обратятся к правительствам Египта, Сирии, Ливана, Ирака, Саудовской Аравии, Йемена, Израиля и Трансиордании с предложением о создании союзного средневосточного командования для совместной обороны Ближнего и Среднего Востока. Советское руководство совершенно справедливо усмотрит в этой инициативе стремление «Атлантического блока» вовлечь государства Ближнего и Среднего Востока в осуществляемые блоком военные мероприятия. Израиль и Египет откажутся от участия в этом ближневосточном филиале НАТО[524].

Переломным в отношениях СССР и Израиля стал 1951 год. В апреле посланник СССР в Израиле Ершов, откликаясь на запрос Москвы, выскажет рекомендацию: «Посылать в этом году приветственную телеграмму от имени т. Шверника по случаю Дня независимости считаю нецелесообразным» и объяснит: «Государство Израиль, получившее независимость три года тому назад, в значительной степени утратило ее, вступив в империалистический лагерь США и Англии. В этом году правительство Израиля отмечает День независимости более торжественно не в своем государстве, а в США, куда уже выехали четыре министра и на днях выезжает премьер Бен-Гурион. Переговоры, которые будет вести Бен-Гурион с правительственными кругами США по поводу так называемого „займа независимости“ и безвозвратной „помощи“ в 150 млн долларов, несомненно, закончатся рядом новых уступок со стороны Израиля и дальнейшей потерей независимости. Отношение к СССР стало враждебным. Антисоветская пропаганда ведется систематически и принимает все более широкие масштабы» [525].

На точку замерзания отношения выведет взрыв бомбы на территории миссии СССР в Израиле, случившийся 9 февраля 1953 г., в результате которого были тяжело ранены три человека. В ночь на 12 февраля министр иностранных дел СССР Вышинский вызовет посланника Израиля Ш. Эльяшива и вручит ему ноту, уведомлявшую о том, что «Советское правительство… прекращает отношения с Правительством Израиля». В ночь на 21 февраля «бывшая израильская миссия в Москве в полном составе» покинула территорию СССР[526].

МИД Израиля циркулярной телеграммой своим дипломатическим представителям за рубежом так объяснит произошедшее: «Разрыв дипломатических отношений Советским Союзом — использование удобного предлога для осуществления шага, являющегося заключительным этапом политического процесса, начатого коммунистами год назад… Речь идет, во-первых, о тяготении евреев из советского блока к Израилю — при том, что режим не терпит никаких независимых влияний на своих подданных. Во-вторых, Израиль является свободной демократической страной — и само существование нашей миссии в Москве было для режима подобно зубной боли. Поэтому можно утверждать, что разрыв отношений с Израилем призван решить в первую очередь внутренние задачи советского режима… Сначала они пытались вытравить привязанность евреев [к Израилю] исключительно средствами внутреннего давления на евреев: полицейским нажимом, разгоном еврейских организаций, кампанией против „космополитов“ в 1949 году. В странах-сателлитах рассчитывали на то, что после репатриации небольшой части евреев остальные внутренне смирятся с вхождением в гомогенное общество. Была надежда и на усиление коммунистического влияния в Израиле. Весной 1952 года прекратилась репатриация из Румынии, Чехословакии, Польши, Венгрии… В ноябре 1952 года — процесс Сланского и затем разнузданная антиизраильская пропагандистская кампания. Середина января 1953 года — арест