Гадюка - Биннур Шафак Нигиз

знала: это вечер, медленно перетекающий в ночь. Темнота окутала весь лес, и мое сердце сжалось от тоски. Небрежный пучок, в который я собрала свои темные волосы, сильно стягивал голову – хотя и не так сильно, как мысли.

В доме было очень тихо. Ярен спала с тех пор, как вернулась из школы, а чем занимался Эфкен, я не знала. Видимо, он наконец-то убедился, что я не сбегу, и теперь спокойно оставлял меня одну. Я посмотрела на босые ноги, на красный лак на ногтях, который нанесла еще в Стамбуле, в своем доме, в своей комнате, слушая группу Manga[11]. Он неплохо смотрелся на моих бледных ногах.

Вопреки бушевавшему снаружи холоду, в доме царило тепло. На мне были шорты, которые дала Ярен, и мешковатый свитер, который закрывал мои бедра и в котором мое тело буквально тонуло. Я знала, что этот свитер принадлежал Эфкену, хотя не он дал его. Но каким-то образом я сидела сейчас в его свитере и чувствовала аромат. Корицы… и старых книжных страниц.

Вот чем он пах.

Когда входная дверь открылась, я невольно съежилась в кресле и, вздрогнув, испуганно посмотрела в темный коридор. Напряжение не спадало, пока я не услышала, как ключи звякнули о чашу в прихожей. Вернулся Эфкен.

Он вошел в гостиную, держа в руках толстые картонные пакеты, и я задержала на них взгляд. Он прошел мимо меня и поставил пакеты на диван.

– Сезги выбирала, – спокойно сказал он. – Она сказала, что тебе подойдет. – Он пробежался по моему лицу суровыми синими глазами, но потом быстро отвернулся, как будто не желал смотреть на меня. – Хорошо, ты не сделала ничего безумного.

– Я нахожусь в самом сердце безумия, что может быть безумнее?

Вместо того чтобы ответить на вопрос своим бездушным голосом, он вышел из гостиной и исчез в темном коридоре. Через несколько минут по дому разнесся звук льющейся в ванной воды. Полчаса я просидела совершенно неподвижно, а потом шум воды прекратился.

Когда я встала с кресла и вышла в темный коридор, спазмы в животе стали настолько неприятными, что мне захотелось забиться в угол, стараясь не привлекать внимания, пока боль в животе и груди не стихнет. Мне нужно было попить воды, а потом хорошенько все обдумать. Рациональная часть меня наседала, пыталась сказать мне, что ничего из этого не существует, что все, что со мной произошло, бросает вызов всем законам логики.

Я только подошла к кухне, когда услышала, что открылась одна из дверей, и оглянулась на звук. Я увидела, как в коридор вместе со светом хлынул пар, и через несколько секунд появился Эфкен, который смотрел прямо на меня. Капли воды скатывались по его мускулистой смуглой груди подобно слезам, текущим совсем недавно из моих глаз, и исчезали под белым полотенцем, повязанным вокруг его бедер. Он просто стоял там, такой мокрый, неотразимый, обнаженный. Мокрые волосы слегка завивались и падали ему на лоб. Я призналась самой себе, что он потрясающе красив.

Его тело было мускулистым, подтянутым и гладким. Кожа имела теплый бронзовый оттенок. Капли воды стекали по его вздувшимся венам, словно по корням дерева. Поглощенная его убийственной красотой, я даже не заметила, что Эфкен широкими, но медленными шагами начал приближаться ко мне. Я поняла, что он стоит прямо передо мной, только когда его насыщенный запах заполнил мои легкие, выводя меня из транса. Я посмотрела в его бездонные глаза, головокружительная синева которых проступала даже в темноте.

– Что? – прошептал он, и его горячее дыхание коснулось моего лица, лаская, словно теплый ветерок. Мне хотелось закрыть глаза, но я продолжила смотреть на него. – Выглядишь так, будто хочешь прикоснуться ко мне. – Мрачные нотки в его голосе почти убедили меня, что он говорит серьезно, но он, вероятно, снова насмехался надо мной.

Я сделала шаг назад и прижалась спиной к стене рядом с кухонной дверью. Я смотрела ему в глаза, как бедная загнанная лань, которой больше некуда бежать. Хищник стоял прямо передо мной и глумливо наблюдал за жертвой.

Дыхание резко перехватило, грудь напряженно вздымалась и опускалась, а я могла лишь смотреть на лицо Эфкена, скрытое в темноте коридора. Когда он прижал мускулистую руку к стене прямо у меня над головой, его запах еще больше наполнил мою душу. Я вдыхала свежий запах его дыхания, когда он медленно наклонился, словно компенсируя разницу в росте, и посмотрел мне в глаза. Он медленно приоткрыл рот, и посередине его верхней пухлой губы появилась забавная впадинка.

– С чего мне прикасаться к тебе? – спросила я, стараясь придать голосу твердости, хотя у меня ни на что не осталось сил. Взгляд Эфкена проникал в самую мою душу. Он был красив, возможно, слишком красив, но я умела бить головой.

– Если бы твоя грудь не вздымалась, как во время апокалипсиса… – прошептал он, и от близости его губ у меня бешено заколотилось сердце. – Если бы ты не смотрела мне в глаза, приоткрыв рот, словно жаждая моей крови… – Он наклонился к моему уху, обжигая кожу горячим дыханием, и я напряглась. Я будто сама смотрела в глаза Медузы. – Тогда, возможно, твое отрицание прозвучало бы правдоподобно. – Его губы едва касались меня, но я все равно чувствовала, как все внутри плавится.

Когда я подняла руку и прижала ладонь к его горячей груди, то услышала утробный рык, зародившейся у него в горле. Пламя с его полыхающей кожи быстро перекинулось на кончики моих пальцев, и уже через несколько секунд я была объята этим пламенем. Я всего лишь хотела оттолкнуть его, но нас притянуло еще ближе друг к другу.

– Что такое? – спросил он, и на этот раз в его голосе не слышалось ни сарказма, ни угрозы. Там было лишь что-то угрожающее, какие-то неведомая мне эмоция, чувство… Как будто моя кровь была бензином, несущимся по венам, а вены – спичкой, которую этот бензин разжигал. – Ты коснулась меня, чтобы оттолкнуть, а потом притянула ближе? – Его губы не отрывались от моего уха, а от шепота все мое тело пульсировало. – Ты знаешь, что происходит, если два разных полюса магнита поднести ближе?

Я не стала спрашивать, что произойдет, потому что я знала.

Внезапно он скользнул рукой вниз и, положив ладонь мне на талию, отстранил от стены. Через мгновение наши тела уже прижимались друг к другу.

– Они притягиваются, – прорычал он, и в этот момент с моих губ сорвался слабый вздох. Я не могла двигаться, не могла говорить, не могла реагировать.