Никита Хрущев. Вождь вне системы - Нина Львовна Хрущева

class="p1">Существуют мнения, что перевод Пономаренко первым секретарем компартии в Казахстан поднимать целину и замена его на посту министра культуры агитатором ЦК Георгием Александровым значила антилиберальный откат — якобы победу «ортодоксального» Хрущева над «либеральным» Маленковым[329]. Во-первых, Хрущев Маленкова тогда еще отнюдь не победил, а сам Пономаренко считал, что был неугоден обоим: «…новым обитателям Кремля нэп в отдельно взятом министерстве пришелся не по душе», поэтому его и «удалили в Казахстан»[330]. Но тоже нет: в 1953 году его поставили на культуру для затыкания дыры, а не для улучшения в этой области. Он руководил ею без партийного усердия, и его заменили профессиональным пропагандистом Александровым, кстати «креатурой Маленкова»[331].

В декабре 1954 года собрался Второй всесоюзный съезд советских писателей, через 30 лет (!) после первого. Он прошел в духе консервативной пропаганды, возглавляемой Александровым, — на писателей снова нападали за космополитизм и буржуазный национализм, а редакцию «Нового мира» обвиняли в нигилизме[332].

Приветствие ЦК КПСС этому съезду задало тон культурной политике на ближайшие годы: «Долг советских писателей — создавать правдивое искусство, искусство великих мыслей и чувств, раскрывающее богатый духовный мир советских людей; это воплощение в литературных героях всего разнообразия их творчества, их общественной и частной жизни в неразрывном единстве. Наша литература призвана не только отражать новое, но и всячески способствовать его победе»[333]. Оттепель начинала подмерзать.

В это время неконфликтный Маленков все дальше шел по пути конфликта с партийной бюрократией. Он урезал бытовые привилегии высокопоставленных чиновников, отлучив их от «кормушки» (специального отдела, где можно было купить докторскую «микояновскую» колбасу и другие продукты, недоступные в магазинах), лечения в кремлевских больницах и особых денежных вознаграждений, не подлежавших учету. Вполне рациональное сокращение чиновников в раздутых министерствах подрывало авторитет Маленкова в тех кругах, которые могли бы служить ему опорой.

Хрущевa же, наоборот, поддерживали республики, края, области и их разветвленный партаппарат. У низов претензий к Москве, что она все забирает, накопилось много, и Маленков как глава правительства все чаще становился их мишенью.

Влияние Хрущева укреплялось на всесоюзных партконференциях, состав которых выбирался на местах. Созыв партконференций предусматривался Уставом КПСС, они должны были собираться между съездами, но раньше были проформой. А под руководством Хрущева они становились местом серьезных обсуждений. Провинциальные партийцы встречались, делились проблемами, создавая своего рода «коммунистический клуб» — костяк КПСС по всей стране.

В начале 1954 года снова начали реорганизовывать министерства, их количество опять стало расти. Большая часть новых была либо объединена в союзные республиканские образования, либо вообще упразднена на общесоюзном уровне. Эти изменения были полезны и рациональны, и не Хрущев был их инициатором. Но, как и предыдущий добровольный отказ Маленкова от главной роли в Секретариате, эта реорганизация помогла усилить влияние не Совета министров, а ЦК. Министерства на местах больше всего выиграли от этой децентрализации, обеспечив Хрущеву поддержку.

Урожай 1953 года был плохим, и целинные инициативы Хрущева выглядели своевременными — не разоряясь, обеспечить страну зерном в короткие сроки. В январе 1954 года он призвал за год увеличить посевные площади под зерно за счет освоения 13 миллионов гектаров целинных земель, вскоре повысив этот план до 15 миллионов гектаров, а дальше вообще до 25[334].

Тезисы Н. С. Хрущева к выступлению на заседании Президиума ЦК КПСС при обсуждении записки об освоении целинных и залежных земель

Январь 1954

[РГАНИ. Ф. 52. Оп. 1. Д. 247. Л. 1–8]

Между тем позиция Маленкова была шаткой еще и потому, что его программа приоритетного развития «старой» деревни и продукции группы «Б» предполагала сокращение обороны, что насторожило всех. А после предложения отказаться от модернизации вооруженных сил — ведь новая война будет атомной, а значит, приведет к «гибели мировой цивилизации» — его репутация пострадала еще больше[335].

Особенно возмущался Молотов: «Как это можно утверждать, что при атомной войне может погибнуть цивилизация? Тогда зачем же нам строить социализм, беспокоиться о завтрашнем дне? Уж лучше сейчас запастись всем гробами… такая теория… не способствует мобилизации общественного мнения на активную борьбу против преступных замыслов империалистов»[336].

Эти идеи, уже более аргументированные и с большими деталями, потом использовал напористый Хрущев как единственно правильные. И они были правильные, но Маленкову не хватало убедительности и энергии, чтобы первому их протолкнуть. Сам не уверенный, он подвергся страшному давлению. В конце концов ему пришлось признать, что в случае мировой войны будет уничтожен только капитализм[337].

Молотов был недоволен не только Маленковым, но и сельскохозяйственными призывами Хрущева[338], хотя они не требовали изменения никаких доктрин. Президиум поддержал целинный проект, но старый сталинец «возражал принципиально и, как талмуд, твердил, что наша главная задача повышение урожайности». Никита Сергеевич саркастически поинтересовался: мы за 38 лет увеличили урожайность? Соратники «вынуждены были признать, что находимся примерно на уровне 1913 года»[339]. Сельское хозяйство было пасынком Кремля, и они, вероятно, думали, что, развернувшись во всю ширь, Хрущев просто получит веревку, на которой в конце концов повесится.

Проект постановления февральско-мартовского 1954 г. пленума ЦК KПCC «О дальнейшем увеличении производства зерна и об освоении целинных и залежных земель» по докладу Н. С. Хрущева

1 марта 1954

[РГАНИ. Ф. 3. Оп. 8. Д. 89. Л. 5, 6]

Решение о целине было принято пленумами ЦК в феврале и марте 1954-го. Практически каждый пленум тогда был посвящен сельскому хозяйству, и Хрущеву, единственному, было что сказать. Он подробно объяснял свои решения ЦК, признавая свою подотчетность этому органу власти, делая себя популярным в этой аудитории.

22 февраля первый секретарь по телевидению рассказал о решениях пленума. Он обращался к молодежи, отправляющейся на освоение новых земель. Вся страна увидела не обычного кремлевского чиновника, бубнящего лозунги и призывы, а улыбчивого человека с простецкой расщелиной в зубах. Он без бумажки, просто, доходчиво и с шутками объяснял государственную политику. Оказалось, что там наверху тоже люди.

17 августа было опубликовано совместное постановление партии и правительства о целинных землях, впервые подписанное сначала ЦК — вотчиной Хрущева — и только потом Совмином. Возобновилась и кампания в прессе, призывающая к более активному партийному надзору надо всем, включая органы безопасности. Партия обещала стать партнером в управлении: не только указывать на недостатки, но и предлагать способы их устранения — идея, которую Хрущев пестовал