Путь Инквизитора. Том третий. Божьим промыслом - Борис Вячеславович Конофальский

город привозят и серебро из Эксонии, из него мы чеканим свою монету. Это очень важный для нас город. И мы не можем ждать уважения наших интересов от тамошних безбожников и надеяться на их преданность. Надеюсь, господа, все это понимают.

Несомненно, это было ясно всем присутствующим. И тут герцог за всё время совета впервые поглядел через весь стол.

— Барон, а что вы думаете по этому поводу?

⠀⠀

⠀⠀

Глава 36

⠀⠀

Волков даже не сразу понял, что курфюрст обращается к нему. Но сидевший рядом с ним господин прошептал:

— Генерал, герцог изволил спросить вас.

— Ах… — Волков поспешил подняться со стула. Ему потребовалось всего пару мгновений, чтобы сформулировать ответ. — Город Фёренбург… Город не маленький, там, по моим оценкам, может жить людей тысяч двадцать пять или тридцать…

— Там уже больше тридцати тысяч жителей, чума их, нечестивых, не берёт, — поправил его епископ. — Больше тридцати… Паства у нас вся посчитана.

— Пусть так, — прикинул генерал. Он быстро считал в уме. — Всё равно, думаю, шести тысяч солдат и тысячи арбалетчиков на город хватит. Маршал цу Коппенхаузен — человек безусловно опытный, и ему хватит семи тысяч, чтобы вырезать всех еретиков в Фёренбурге.

Конечно же, это прозвучало весьма двусмысленно. Так, будто генерал намекал своему бывшему командиру: ну, уж если не можешь победить главного маршала безбожников в поле, так хоть городских еретиков-бюргеров победи.

Цу Коппенхаузен даже вытянул шею и уставился на Волкова: что это вы такое говорите? Тут могла бы вспыхнуть и перебранка, но герцог не позволил возгореться пламени.

— Город Фёренбург, хоть и находится в моей земле, считается вольным, — начал он, — и по договору, — он взглянул на канцлера, что сидел от него по правую руку, — кажется, шестьсот?

Канцлер утвердительно кивнул и подтвердил:

— Да, по договору между городом и монсеньором — только шестьсот солдат без дозволения консулата города или бургомистра.

И герцог продолжил:

— И всего шесть сотен солдат я могу ввести в город в случае опасности для усиления гарнизона. Больше солдат эти бюргеры в город не впустят.

— А может, их не спрашивать? — Волков был прост в своих решениях, как и положено старому солдату. Он ещё не чувствовал всей тонкости дворцовой политики. — Просто подойти к городу в ночь, встать неподалёку, а поутру, пока стража не проснулась, быстрым наскоком кавалерии, небольшим отрядом, захватить ближайшие ворота и ввести солдат. Думаю, господин маршал знаком с таким ходом, — генерал после этих слов снова взглянул на маршала, как бы намекая: ну хоть это тебе под силу совершить?

На сей раз цу Коппенхаузен сдержался и даже не взглянул в сторону дерзкого генерала. Но за него взялся объяснить ситуацию сам министр Реддернауф; он встал и заговорил:

— Друг мой, мне нравится ваша военная прямота и простота, но, к сожалению, такой способ может вызвать восстание среди горожан после того, как мы выведем оттуда силы; и восстание вспыхнет не только в Фёренбурге. У нас есть ещё вольные города и земли, которые усмотрят в этом притеснение их общих свобод, и, имея поддержку от еретиков и деньгами, и людьми, они снова втянут нас в войну на радость нашим соседям. А у нас на то сейчас нет денег.

— Именно-именно, — поддержал своего министра по тайным поручениям герцог. — Всё должно быть произведено нежно и деликатно. Так, чтобы не настроить против нас преданных нам горожан. Не разозлить их.

«О! Устроить в городе резню, но нежно, нежно. Вырезать каждого пятого бюргера, но очень деликатно, чтобы не настроить против герцога соседей еретиков!».

Всё, что мог сделать в этом случае генерал, так это поклониться и сесть на свой стул: больше мне предложить нечего. Но Его Высочество всё-таки не был удовлетворён таким поступком Волкова и не собирался оставлять его в покое; и спросил его снова:

— Вы ведь, кажется, бывали в Фёренбурге, барон?

Он ответил не сразу, его немного удивило то, что курфюрст знает о его делах, вернее, помнит о них.

— Да, Ваше Высочество. Я бывал в Фёренбурге прежде. Но тогда город был пуст, и оставшихся безбожников там было немного — и их можно было убивать сколько душе угодно.

— К сожалению, сейчас всё иначе, — заметил герцог.

— Сейчас везде всё иначе, даже у нас на юге.

— У вас на юге?

— Даже к нам на юг пробирается ересь.

— Вот как? — эти слова генерала не оставили принца безучастным. — Прошу вас, барон, поясните.

— Кантоны, — начал генерал. — Всё это вытекает из безбожных кантонов. Мален и другие ваши южные графства через реку граничат с теми землями. Последнее время многие молодые господа стали жениться на безродных, но богатых девицах из кантонов, стали часто ездить за реку к новым родственникам; слава Богу, епископ маленский не смотрит на это сквозь пальцы, он строг и внимателен и не позволяет еретичке выйти замуж за боголюбивого человека, пока она сама не отринет от себя отцовскую ересь.

— И что же? — поинтересовался обер-прокурор. — Неужто упрямые в ереси безбожники отдают своих дочерей за наших истинно верующих людей?

— То холопское тщеславие, — объяснил Волков. — Они готовы породниться с верующим человеком, если он благородного происхождения.

— А не вы ли подали тому пример? — едко заметил епископ. — Кажется, ваш племянник женат на знатной женщине из соседнего кантона.

— Тот брак был надобен для заключения мира на границе владений Его Высочества. Он был вынужденной необходимостью, — спокойно отвечал барон.

— Значит, ересь проникает к нам и с юга? — кажется, этот вопрос всерьёз заинтересовал герцога.

— К сожалению, — весь этот разговор Волков затеял неслучайно. Он собирался закончить его одной мыслью, которая хоть как-то, хоть немного, но могла укрепить позиции канцлера Фезенклевера. — Наш юг беднее северных и восточных земель Ребенрее, кантоны еретиков набирают всё больший вес в нашей торговле, и вообще мы почти оторваны от Вильбурга и мало представлены при дворе.

У него хватило ума и тонкости, чтобы не сказать, что юг представлен всего лишь одним человеком: канцлером Фезенклевером. Но не зря барон фон Реддернауф считал Карла Оттона умным человеком, и слова генерала не прошли мимо ушей принца. Он слушал внимательно; конечно, он всё запоминал и всё обдумывал. Но сейчас нужно было решать другой вопрос, и герцог снова вернулся к еретикам Фёренбурга:

— Дорогой барон, положение на вашем юге, надеюсь, ещё терпит, а вот на севере… — принц сделал значимую паузу. — И с Фёренбургом нужно что-то решать. В случае отпадения этого города от нас мы не только потеряем всю торговлю на Эрзе, но и