Королевство Кипр и итальянские морские республики в XIII–XV веках - Светлана Владимировна Близнюк

историка, посвятившего себя изучению не только истории Кипра, но и истории левантийской торговли итальянских морских республик в целом, заключается в том, чтобы, отдавая себе отчет в том, какова была эта конечная цель, понять, почему средневековые управители считали, что предпринимаемые ими организационные меры работают на процветание республики, и какие экономические, социальные и политические механизмы были ими задействованы при законодательном регулировании жизни генуэзских поселений на Востоке.

В работах, посвященных и генуэзской, и венецианской торговой экспансии на Леванте, анализирующих экономические условия и даже бюджеты отдельных торговых форпостов, всегда опускается одна очевидная составляющая — все эти предприятия были частью общегосударственной экономики, и их значимость для государства нельзя осознать, прибегая лишь к внутрирегиональному анализу.

Целесообразность административных и военных вложений на Востоке определялась не тем, как складывается судьба Фамагусты, Хиоса или Каффы, а тем, какую отдачу имеет их существование в точке фиксации прибыли, т. е. в самой Генуе. Политическая, военная и дипломатическая активность метрополии при любом режиме преследовала в конечном итоге лишь одну цель — обеспечить гражданам республики условия для наиболее продуктивного обогащения себя, а посредством этого и самого государства. Экстенсивный путь реализации цели — увеличение числа колонистов, был столь же приемлем, как и интенсивный — увеличение объемов капиталов на Востоке. Этими двумя путями разные социальные слои коммуны в обстановке, которую они сочли для себя более перспективной, нежели на родине, не только поддерживали свое существование, но и умножали ее могущество.

Способствовать обогащению граждан по мере возможностей было обязанностью центрального правительства, и оно не могло не применить к своим заморским владениям те административные наработки, которые зарекомендовали себя либо в самой Лигурии, либо в прошедшие годы на Леванте. Сразу же надо сказать, что, не отказываясь от основополагающих принципов администрирования, власти Генуи коррелировали свою позицию в соответствии с запросами времени и историческими реалиями. Административное устройство Фамагусты является лишь одним, пусть и немаловажным, показателем для иллюстрации приведенного тезиса.

Первое, о чем нельзя забывать и что упускают из вида те исследователи, которые описывали "коммуну Каффы" или "коммуну Фамагусты", — генуэзские поселения на Леванте не были коммунами. За термином «коммуна» стоит вполне определенный для Италии тип государственного и политического устройства, из которого вытекают дочерние формы организации административного управления. «Коммуна Фамагусты», как и «коммуна Каффы» по сути лишь наукообразное определение городских общин, способное затемнить суть их административного устройства. Официальное и полностью отражающее статус этих поселений название было «Communa Ianue in Famagusta», «Communa Ianue in Caffa». Те органы управления и должности, которые возникали в Левантийских поселениях, даже если они назывались по аналогии с коммунальными (как подеста или Совет), формировались по принципам, ничего общего с собственно коммунальными не имевшими.

У Советов не было прерогатив по избранию глав администрации. Наоборот, на главу генуэзской администрации возлагались обязанности по формированию технических административных Советов. Главы администраций, как бы они не назывались, подеста, консул или капитан, были чиновниками, ответственными перед центральным правительством; именно центральное правительство их и назначало. Наделение Советов колоний правом (и обязанностью) выбирать главу администрации в случае кончины действующего капитана или консула, естественно, нельзя рассматривать как нарушение прерогатив метрополии. Подобная процедура была технической, призванной обеспечить преемственность административного управления, и любой избранный по нужде, должен был либо пройти утверждение в Генуе, либо уступить место присланному вновь главе администрации. Подобное правило действовало не только применительно к высшим официалам колоний, но и по отношению к рядовым социям или среднему звену администрации: писцам и нотариям курии, кастелянам, капралам, министралам, членам оффиций. Следует, конечно, отметить, что для Фамагусты оно было более актуально, чем, скажем, для Каффы, которая, в отличие от Фамагусты, при формировании корпуса социев в значительно большей степени могла опереться на полиэтничные людские ресурсы консулата на регулярной основе[804].

Воспроизводя в Фамагусте привычную для себя административную структуру, метрополия не могла не повторить там привычное распределение функций между членами администрации. Подобно избираемому дожу, назначаемый капитан был в пределах своей юрисдикции верховным главой генуэзцев, прибывавших на Кипр и проживавших там. Еще не реализованный в XIV в. принцип разделения властей (его впрочем, в анклаве Фамагусты и не было бы смысла проводить) оставлял главе генуэзской колонии полномочия, как в административных, так и в судебных или фискальных делах. Сохранившийся за ним с довоенной поры 1374 г. титул подеста объемлет все перечисленные функции. И все же утвердившееся накрепко именование главы Фамагусты — "капитан Фамагусты" — определяет и подчеркивает тот вид деятельности, который был первым для главы генуэзского форпоста, находившегося в недружелюбном окружении.

Даже поэтому провести строгое разграничение между административной системой Фамагусты и системой ее обороны трудно. В действительности мы имеем дело с системой, военно-административной по своему характеру или, по выражению Л. Баллетто и Дж. Пистарино, военно-политической[805]. Более того, в подчинении у капитана находятся не только военные специалисты, но и генуэзцы с профессиями двойного назначения. Труженики вполне мирных профессий: цирюльники и врачи, плотники и сапожники, портные и скорняки, — становились стипендиатами коммуны наравне с арбалетчиками и бомбардирами, поскольку армию и флот нужно было обеспечивать обмундированием, такелажем, ремонтировать суда и укрепления, лечить матросов и военных. Двойственность положения ряда других официалов: массариев или капитана ворот Лимассола, — как хорошо известно, выражается в том, что на одних возлагались фискально-финансовые, а на других — военные обязанности. Тем не менее, казалось бы, по сути военные должности кастеляна (коменданта "Замка") и капитана ворот Лимассола трактуются в документах как должности не военные, а чиновничьи, и перечисляются в ряду прочих официалов Фамагусты.

Все чиновники Фамагусты: капитан, его викарий, два массария, кастелян, капитан ворот Лимассола, писари курии, массарии и министралы назначались только в Генуе и только на один год[806]. В редчайших случаях чиновник мог получить назначение на должность сразу на два года. Например, таковое назначение получил в 1426–1427 гг. Карло Пинелли на должность капитана Фамагусты, или Якопо Кастаньоло на должность министрала, или Доменико де Телиа на должность капрала[807]. Как правило, все вновь назначенные чиновники отправлялись на Кипр вместе с новоизбранным капитаном Фамагусты и завербованными на Кипр военными[808]. Оффиция попечения Романии, следившая за исполнением ими своей должности, могла лишь рекомендовать граждан на исполнение должностей. Они двигались по служебной лестнице и могли, в конце концов, даже получить должность капитана города. Путь от массария к капитану прошли в 1422/1424 гг. Джованни де Андреа, Джорджо де Франки в 1427 г., Лука Джамбоно в 1428 г., Пьетро де Вернациа в 1433 г.[809] У граждан Генуи была также возможность купить одну из должностей, как