Берлин-45 - Сергей Егорович Михеенков

стволов и по весу боевого комплекта оба фронта находились в более или менее одинаковых условиях; вес одного боевого комплекта каждого фронта составлял около 20 тыс. т. На огневые позиции артиллерии 13-й армии Центрального фронта и 6-й гвардейской армии Воронежского фронта было выложено от четырёх до пяти боекомплектов.

Сколько же снарядов было расстреляно в ходе оборонительного сражения с 5 по 12 июля? Иначе говоря, сколько огня и металла обрушилось на голову противника? Ведь от этого в огромной мере зависела устойчивость нашей пехоты, против которой шла невиданная за всю войну армада танков и самоходных орудий и действовала многочисленная артиллерия.

Об интенсивности огня нашей артиллерии можно судить по таким данным: за период с 5 по 2 июля 1943 г. было израсходовано боеприпасов Центральным фронтом 1079 вагонов, а Воронежским – 417 вагонов, почти в два раза меньше».

Далее в своих расчётах Антипенко приводит сравнительную таблицу расхода боеприпасов, из которой видно, что Центральный фронт почти в семь раз больше израсходовал зенитных снарядов (37-мм и 85-мм), в полтора раза больше 76-мм снарядов для дивизионных пушек, которые вели огонь по бронетехнике противника (артиллерия Центрального фронта выпустила по танкам, самоходкам, бронетранспортёрам и другим целям 274 600 снарядов), в пять-семь раз больше гаубичных 122-мм и 152-мм снарядов.

«Эти данные показывают разницу в интенсивности артиллерийского огня, – писал генерал спустя годы после битвы, перечитывая и сопоставляя документы военной поры. – Отсюда напрашивается вывод о несоответствии группировки артиллерии Воронежского фронта характеру оперативной обстановки. Вернее сказать, группировка артиллерии была обусловлена неправильным оперативным построением в обороне войск в целом.

Меньше всего оснований предполагать, что не хватало боеприпасов, так как 6-я армия оставила противнику свой склад с боеприпасами, которые остались нетронутыми и после изгнания оттуда немцев.

13-я армия[146] Центрального фронта израсходовала за этот же период свыше четырёх боевых комплектов. Такого большого расхода за столь короткий срок не было ни в одной армейской оборонительной операции не только в годы Великой Отечественной войны, но в истории войн вообще. Это стало возможным потому, что заблаговременно было завезено на огневые позиции такое количество боеприпасов, какого хватило и для отражения атак противника, и для обеспечения контрудара. Подвозились боеприпасы до огневых позиций как по железной дороге (в район станции Поныри), так и автотранспортом».

Отбив атаки противника 9-й полевой и 2-й танковой армий немцев, Рокоссовский повёл свои войска в наступление. Орёл – Конотоп – Бахмач – Нежин, затем Гомель – Жлобин. 20 октября 1943 года Центральный фронт был переименован в Белорусский.

К тому времени и Ставка, и штабы фронтов, армий работали великолепно. Штабная мысль Красной армии в совокупности с твёрдой волей полководцев и их искусством управления войсками обогнали немецкие штабы, их генералов и фельдмаршалов. Гибкости управления способствовало и то, что Верховный главнокомандующий всё больше инициативы отдавал на места – в штабы фронтов, армий, корпусов. Хотя и продолжал рассылать представителей Ставки.

Но одну ошибку, уже непоправимую, Ставка и Верховный главнокомандующий в то время всё же совершили. Наименование фронтов! Время показало: напрасно Ставка переименовывала фронты; пускай бы так и шли до Берлина, до Вены, до Праги и Восточной Пруссии – Центральный, Северо-Западный, Ленинградский, Степной, Юго-Западный… Или – 1-й Русский, 2-й Русский, 3-й Русский и так далее.

Войска Белорусского фронта подошли к Днепру.

Сердце генерала Н. А. Антипенко затрепетало. «Мы снова на Днепре! – вспоминал он, снова и снова переживая те яркие эмоции, которые подарила ему война периода наступления Красной армии на всех фронтах. – Был конец сентября, серый пасмурный день, моросил дождь, и от выстрелов нашей артиллерии стоял грохот, усиливаемый разрывами немецких бомб. Но как радостно и тревожно было вновь после долгой разлуки увидеть родную реку!

Глядя на Днепр, я вспомнил и о своём родном селе, расположенном недалеко от Днепра в Запорожской области. Что пережили мои дорогие земляки?

Позже я узнал, что село моё было разрушено фашистами, из 300 домов уцелело 5. Только печные трубы торчали среди развалин и пепелищ. Расстреляны были многие из жителей села, не успевшие эвакуироваться. Среди них братья Щусь – Николай и Поликарп. Они были самыми активными участниками партизанского движения области. Обоих я хорошо знал до войны. Моя сестра Антонина Александровна была женой Поликарпа Щуся. После ареста мужа немцы её тоже арестовали. О своих мучениях при аресте и допросах она смогла рассказать мне, лишь пройдя длительный курс психиатрического лечения: почти три года она непрерывно плакала. Фашисты пытали её, дважды выводили за деревню, ставили над оврагом и имитировали расстрел, потом бросали в пустой амбар, где на неё напали крысы, и она едва успевала отбрасывать их руками от лица, от груди. Было от чего сойти с ума. А на допросах она молчала…»

6

Летом 1944 года войска четырёх советских фронтов сокрушили оборону немцев в Белоруссии. Первую скрипку в этом мощном оркестре сыграли армии и соединения 1-го Белорусского фронта. В этой масштабной операции тыл воюющих армий, которые после прорыва обороны противника двумя потоками устремились вперёд, к польской границе, снова сыграли значительную, а на некоторых участках буквально решающую роль. Статистика такова: за время операции «Багратион» войска Белорусского фронта израсходовали 400 000 тонн боеприпасов, около 300 000 тонн горюче-смазочных материалов, свыше 500 000 тонн продовольствия и фуража. А ещё потребовалось огромное количество различных строительных материалов для восстановления мостов, железных дорог и инфраструктуры шоссейных дорог.

Как видно из вышеприведённых цифр, первую строчку занимает продовольствие: солдата надо хорошо и регулярно кормить. По словам Антипенко: «В продовольственном снабжении планирование простое: одна сутодача в день – ни больше, ни меньше. Отклонения если и были, то не в сторону уменьшения, а в сторону повышенной нормы питания для солдат. Ещё накануне наступления начальник продовольственного управления фронта распорядился выдать каждому бойцу сверх нормы сухой паёк, в состав которого входили 300–400 г отварного мяса, кусок сала, сахар, бутерброд с маслом и др. Таких индивидуальных пайков было выдано 300 тыс.

В ходе операции, как известно, войска несут потери. Подсчёт их всегда отстаёт, вернее, отчётность приходит со значительным опозданием. Людей стало меньше, иногда даже вдвое, втрое, а вышестоящая инстанция продолжает выписывать продукты на первоначальную численность личного состава. Солдат в ходе наступления получал поэтому неограниченное количество пищи. Правда, не всегда можно было подавать горячую пищу в передовые части.

С водкой же дело обстояло так: выдавалась она обычно для того, чтобы человек мог согреться, находясь в окопе, и чтобы повысить аппетит; но во время наступления каждому доставалось вместо обычных 100 г, как правило, значительно больше.

В ходе войны не раз вставал вопрос: когда лучше выдать солдату водку, перед атакой или после неё? Некоторые считали, что водку лучше всего выдавать перед поднятием людей в атаку, чтобы было больше смелости и порыва. Но мнения по этому вопросу расходились. Большинство командиров соединений и частей пришли к выводу, что водка перед атакой далеко не всегда действует возбуждающе, чаще – угнетающе и даже вызывает сонливость. Поэтому в большинстве случаев выдача водки приурочивалась к концу боя, перед ужином, но тогда водки доставалось на человека зачастую больше нормы, и боец чересчур крепко спал.

В общем, каждый командир решал этот вопрос по-своему.

С продовольственным питанием войск во время Белорусской операции затруднений, можно сказать, не было.

В обеспечении войск боеприпасами перебои наступили уже на седьмой день наступления из-за неравномерности подвоза, и не потому, что не хватало автомобильного транспорта (его не хватало на протяжении всей войны), а потому, что здесь были особые условия подвоза. Откуда вывозить? По каким дорогам? Одно дело – брать с фронтовых складов, расположенных у хороших дорог и обеспеченных хотя бы и примитивными, но всё же механическими средствами погрузки (рольганги и т. п.). Другое дело – собирать боеприпасы в лесу, в труднодоступных местах, где прежде находились огневые позиции артиллерии, и везти по бездорожью. Приходилось искать боеприпасы в белорусских лесах, и это оказалось нелёгкой задачей».

Что и говорить, война, если смотреть на неё из тыла, ближнего и дальнего, видится несколько иной, а именно – более сложной. Зато ясней ответы на некоторые, даже застарелые и весьма непростые вопросы. К примеру, остановка войск 1-го