Плохой парень - Юлианна Орлова

Ах ты ж говно отборное! То есть ты вздумал на мою девочку идти тараном? Пиздло мелкое, я ж тебя уничтожу, да так, что ты и сам не поймёшь этого.

Размажу как жука к чертовой матери.

Угрожать ей вздумал? Неуставные отношения? Да я ж тебя в асфальт закатаю и скажу, что так и было.

Ты думаешь я испугаюсь устава или того, что меня могут исключить? Я за свою женщину буду рвать на лоскуты, и это единственно верный вариант при любых переменных.

Меня ещё потряхивает от ее просто “люблю”, до самой академии рожа растягивается как жевательная резинка в руках ребенка, после того как он целую пачку пластинок закинул в рот и прожевал все это безобразие.

Я понимаю, что Валечка не договорила мне всего. Ясно как божий день! Он точно использовал слова в грубой форме, приправил это угрозами и ещё чем-то мерзопакостным, как и он сам.

Ну сука.

Я ж тебя на место поставлю. Ты имей в виду. Не в стенах академии, так за ее пределами. Не всегда ты будешь на коне по факту своей должности и звания.

В подворотне обычно все равны, и смысл имеет только твоя способность дать отпор противнику.

Вибрируя от злости, гордым шагом топаю в сторону учебки. Да, я сбежал, да, уверен, смогут быть проблемы, но все они размываются на фоне Валечки.

Вообще все неважно.

Я поехал крышей давно, стоит это признать. Когда Соболь на первом курсе из-за бабы ушел в увал самостоятельно, я ему весь мозг сожрал чайной ложкой, что ни одна баба не стоит таких проблем.

А сейчас что? А сейчас я планирую избить вышестоящего за угрозы в сторону моей женщины вне стен академии, а может и в них, если он начнет бычиться на нее тут ещё раз.

В его интересах этого не делать.

Я ж дурной в этом плане, как бронепоезд остановиться не смогу. Меня по инерции пронесёт вперёд на километры.

Ибо нехуй было трогать мое.

Через знакомый лаз прохожу беззвучно, пролезаю через забор, и вот я уже на территории академии. Отбой как отбой. Никто не заметил моего отсутствия, что есть “зер гуд”.

Топаю почти беззвучно изящной походкой тигра в сторону казармы, на ходу стягиваю с себя одежду. Если спалят, мне большая жопа будет.

Но в моменте похуй, потому что в голове без остановки долбят слова Валечки, что любит. Снова улыбаюсь, и это несмотря на все тревожные мысли, пробивающиеся то и дело в черепушку, что не оставляют меня в покое.

Любит.

И я люблю.

Надо кольцо купить, а то на новый год мне полноценное предложение делать, а у меня нихуа-хуа в кармане нет, чтобы купить самое крутое кольцо.

Найти, что ли, подработку? Интересно, и когда я буду подрабатывать? Итак в зале у меня подработка…

Может надо ещё одну, но такую, что перекрывала зпшку там.

Мозг кипит, но я обязательно решу этот вопрос. Не у родителей же стрелять бабки, в самом деле.

Я собираюсь семью заводить, теперь это моя головная боль, где же взять деньги на ее содержание. Плюс ко всему, я хочу обеспечить Валю всем.

Считайте это личным пунктиком, ведь ее бывший ей тачку подарил, а я что могу? Разве что такую же игрушечную, как бы это дико ни звучало.

Меня, разумеется, от этого факта ни разу не вставляет.

Но даже самому себе не признаюсь, что тот поця выходит упакованнее меня, а я на его фоне смотрюсь едва ли не жалко.

Что ж, не все сразу. Какие мои годы?

Почти беззвучно ложусь на кровать, но эта старая херня умудряется создать сразу столько гадких звуков, что точно сейчас разбужу кого-то.

—Кто там как та падлюка вращается кабанчиком на вертеле? — бубнит Левашов.

—Та завали хлебало и молча уже сопи, — луплю словесно в ответ, но рожа так и лыбится.

—Задолбал, Шолох, с тобой вечно не выспишься! Вечные проблемы, — Соболь заводит свою шарманку. Ой да кто бы говорил вообще.

—Ты Издаешь звуки раненого кабана по ночам, а бузишь на меня? — хохочу, пока теперь тоже скрипят своими кроватями.

Наверное, наши решили спецом такие поставить, чтобы уже точно сдавать невозможным проход девушек сюда.

Хотя…

Я знаю кучу вариантов, когда кровать и вовсе не пригодится. Полы у нас не скрипят и на том “спасибо”.

Пытаюсь сдержать рогот, но он рвется наружу.

—А ну заткнулись быстро!

—Та, парни, ебана. Дайте поспать! Еле уснул…

—А ты не спи, и нет проблем, кто в такое детское время спит?

—Завались уже!!

Я эти разборки обожаю. Напхать друг другу, а затем помириться — мы умеем ещё как. Это скорее дружеский срач, за которым на утро не последует совсем ничего криминального.

Успокаиваемся минут через десять, когда уже каждый напихал остальным за пазуху как следует.

Я до утра уснуть не могу, все вращаю в голове последние события, и то радуюсь как дурак, то закипаю, как дурак.

Злиться на Сырника можно долго, а вот подосрать ему эту спокойную жизнь — запросто. И я размышляю о первом шаге на пути к воспитательной работе.

Как говорится, если не понимаешь по -хорошему, объясним ногами по почкам. Ничего более эффективного пока что не существует.

А за свой базар надо отвечать, даже если ты высоко сидишь и далеко глядишь.

Первый шаг — очертили, но для его выполнения мне надо в увал. А меня в него не пускают.

И вообще, вероятно, надо не сразу давать ответку. Месть — это блюдо, которое подают холодным.

—Команды думать не было. Запоминаем! Впитываем с потом, раз с молоком матери не впитали. Курсант Шолохов, для особо одаренных, упал отжался. Для начала соточку…— вместо доброго утра у нас Сырников раздает команды на утреннем построении. Вроде как опять учит чему-то, но я вполуха слушаю, вернее, не слушаю.

Ну давай-давай. Мне-то что? А мне похуй. Мы с тобой поговорим потом. Улыбаюсь широченно, киваю, отдаю честь.

—Есть соточка. Только соточка для слабаков. Нормальные мужики двухсоточку делают, — поворачиваюсь к нему и встречаю ледяной взгляд.

Мы оба понимаем, что он и пятьдесят раз не отожмется.

—Что ж, курсант Шолохов, покажите тогда как надо, обучите товарищей.

Ехидно скалится, на меня смотрит как змеюка. Ну ты и говна кусок.

—Заодно подготовьтесь к сегодняшнему наряду на кухне. Уверен, там ваши навыки ой как пригодятся.

Ну все, падла. Ты допрыгался.

Пытаюсь сдержать себя в руках, но