Плохой парень - Юлианна Орлова

я твою погоду, ублюдок называется. Звонил мне твой бывший, страх потерял вообще. Я с ним говорил спокойно, но позвонит еще раз, направлю людей, чтобы политику партии пояснили. Мне не надо в уши ссать, я человек военный, разговор у меня с такими выблядками короткий и заканчивается ударом кулака промеж глаз. Тебе не звонил? — цедит с яркой злобой в голосе.

Папа в бешенстве и это чертовски плохо, с учетом вводных данных.

Конечно, он не звонил мне, потому что Юра сменил мне мой номер телефона взмахом руки.

—Пап, — внутри все скукоживается.

Я не хочу, чтобы он волновался и нервничал, но он делает ровно это. Я серьезно беспокоюсь за здоровье своих родителей и стараюсь их оберегать от плохого, вот почему очень многое, да даже почти все, о своих отношениях я скрыла.

Он на смотрит на меня, сжимает руки в кулаки и смотрит в окно.

—Пап, не волнуйся, все хорошо у меня. Только и ты не нервничай, ладно?

—Ты моя дочь, как я могу не волноваться, если ты связался с ублюдком? Надо было еще тогда оторвать ему яйца и забрать тебя несмотря на всякие протесты, — режет меня без ножа свирепым взглядом.

Я подхожу к нему и как маленькая девочка делаю то, что всегда работает с отцами, вне зависимости от возраста дочерей. Обнимаю и кладу голову на грудь, шепча:

—Но ты у меня самый лучший папа, и я тебя люблю.

—И я тебя люблю, но лицо пиздюку расквашу, — целует коротко в макушку и обнимает меня двумя руками.

Так легко и спокойно в моменте, что вообще все сложности отходят на второй план. Сейчас бы сказать как есть, и про Юру, и про Сырникова, и будь что будет, но вместо этого я кусаю губы и молчу. Варюсь в собственном соку.

Может я и сама в состоянии решить свои проблемы? Раньше же как-то справлялась? Ну да справлялась.

—Пап, а у Юры проблемы, да? Он на мои пары не появляется. Там вечные наряды. Хочу понимать, что мне делать, как преподавателю английского в таком случае. Пересдачи? Или как это оформлять? — с адско стучащим сердцем выбираюсь из крепких и теплых объятий отца.

Внимательно рассматриваю его недовольное лицо и понимаю, что проблема не нова и явно он о ней в курсе.

—Вот говорил я ему, чтобы не искал проблем, но нет же! Что за человек? — отходит к рабочему и столу и что-то ищет среди бумаг.

—А что случилось?

—Да что случилось? Язык ему укоротить. Уже сняли его с должности, на которой я лично никого, кроме него, видеть не хотел бы. Не может вовремя свою хлеборезку прикрыть, а проблемы потом как из рога изобилия лезут, хер заткнешь! Прости, доча, — вспыхивает всеми оттенками красного, когда вчитывается во что-то на бумаге.

—И что делать?

—Сам решу, придет он на твои пары, а вообще нарисуй ему что-то за красивые глаза, — хмыкает и отвечает тише, слегка улыбаясь.

Что это? Нарушение устава? Внутреннего распорядка? Или как называть?

—Ты ли это, пап? — загадочно изгибаю бровь.

—Ты сдаст он все тебе, парень умный. Не хочу, чтобы слетел со стипендии, а Сырников словно задался целью сделать именно это, и теперь в общем рейтинге проседает Шолохов. И нормальный же парень, чего он докопался до него? Попробую узнать, как именно Юра ему дорогу перешел. И как это решить, прости господи! — закатывает глаза и падает в глубокое кожаное кресло.

А я поставлю любую оценку и не только за красивые глаза, но и за накаченное тело, терпкий запах, нежные поцелуи и грубые прикосновения, от которых меня ведет и плавит.

ГЛАВА 58

ВАЛЯ

Стараниями отца ли, а может все дело в Юре, но в наряды он больше не ходит. Или ходит не с такой завидной регулярностью. Мне страшно представить, что может быть дальше, если он так все пары пропускает.

А еще же скоро сессия по второму образованию. Это я пробила по своим каналам, как и то, что Юра все собирается сдавать сам.

Понятия не имею, зачем ему два образования. Это же поехать крышей можно. Одно дело, если ты хотя бы одно закончил, другое, если ты учишься сразу в двух университетах.

Юра раз стараться, сразу после пар под благовидными предлогами вытягивает меня в самые потаенные уголки академии. Скрепя сердце я иду. Боюсь, что засекут, но иду. Оказывается, парни научились передвигаться по военке не попадаясь при этом на глаза главным. Этот навык на вес золота.

—Валь, ты такая красивая сегодня, — шепчет мне в губы и снова целует, рывком поднимая мою юбку, которая до безобразия прилична для него.

Теперь все мои вещи делятся на две категории: прилично для меня и прилично для Юры. последнее критически важно, потому что я ничего не понимаю в уровнях приличности.

“Ты в этом пойдешь только при условии, что все мужики ослепнут, и то у них член встанет!”.

Я смеюсь, конечно, но от этой фразы даже немного грустно. Выходит, все мои красивые юбки-карандаши отныне нежеланны. Вернее, ходить в них я могу исключительно дома.

—И вообще красивая. Я знаю, что бабы любят себя накрутить. Мне это нахуй не упало сейчас, так что лучше уточню свой комплимент, — исправляется моментально, хотя я и не думала на это ему намекнуть, вообще ни о чем не думала.

В этот раз мы в какой-то богом забытой комнатушке, где разит сигаретами. Но у меня есть Юра, и его ласки, от которых я теряю сознание и не обращаю внимание на посторонние запахи. До конца недели один день, а ощущение, что вечность.

Словно украденные поцелуи, жадные ласки, украдкой брошенные взгляды, если есть свидетели. Утренний кофе у меня всегда с привкусом поцелуев Шолохова. Мы встречаемся за пределами академии, когда он, по поручению отца, идет за таким же утренним кофе.

Мне неясно, почему папа сам не купит по дороге, но вопросов я больше не задаю. Радуюсь этому новому сумасшествию до потери пульса. В какой-то момент закрываю глаза на то, что мы ведем себя как дети.

Сбегаем и целуемся в переулках до боли в губах. сталкиваемся языками и зубами. Обнимаемся как в последний раз.

Юра неизменно широко улыбается и перехватывает мое лицо, чтобы в очередной раз прижаться губами до боли.

Затем по-отдельности идем в академию. Обычно я