Введение в мифологию - Александра Леонидовна Баркова

берегу, у нее непременно распущенные волосы, которые она может расчесывать, и при виде человека, согласно быличкам, она обычно скрывается – бросается в воду. Поверья о русалках были очень тщательно исследованы нашим выдающимся ученым Константином Дмитриевичем Зелениным, который относил русалок к очень большой группе мифологических персонажей, связанных с неестественной, преждевременной смертью. Иными словами, как я уже говорила, в народном сознании человеку отпущен некий определенный объем всего, в том числе и жизненных сил, в том числе и срока жизни. Если человек умирает до этого срока, особенно умирает от насильственной причины, то он переходит в очень неприятную категорию фактически вампиров, упырей и так далее, то, что в народе называется «заложные покойники». То есть он должен дожить свой срок, но ему, естественно, надо откуда-то брать жизненные силы, и он их начинает тянуть из окружающих. Бороться с ним очень трудно, практически невозможно. Что касается девушек, то если девушка утонула или утопилась (утопилась – это скорее фольклорный случай), то она таким образом превращалась в русалку, в общем, фактически должна была доживать свой срок в этом качестве. Далее. Сюжет с русалками – эротический. Это то, что у нас русалка на ветвях сидит. И действительно, в фольклоре русалки представляются чаще сидящими на прибрежных деревьях, и, более того, они звали парней с ними на ветвях, выражаясь куртуазно, колыхаться. Так это говорится в народе. И если парень поведется на это и станет возлюбленным русалки, то ничего хорошего из этого не выйдет, потому что она с ним поиграла и бросила его, а он потом будет по ней сохнуть и на обычных девушек смотреть не захочет, и всё кончится плохо. Так что с русалками ни в коем случае нельзя связываться.

Отдельная категория русалок – это те, что связаны не с реками и водоемами, а с полем. Потому что считалось, что русалки живут и на полях, они придают силу колосу, они придают силу поднимающимся всходам; такие русалки называются «полудницы», и теоретически их можно увидеть в полдень, хотя, кстати, это очень устойчиво, что в фольклоре встреча с русалкой – это негативно. Пример с моей селигерской историей есть тому подтверждение. Так вот о полудницах рассказывал наш академик Толстой, и рассказывал примерно следующим образом. Говорил с величайшим аристократическим достоинством (всё-таки потомок Льва Николаевича Толстого, графская кровь), и вот он говорил несколько церемонно: «Ну я человек уже пожилой, и я могу вам сказать, что у полудницы такой большой бюст, что, когда она бежит, она его закидывает за спину». Действительно, такой образ очень широко распространен в мировой мифологии, у самых разных народов встречается. Героиня с такой огромной грудью, что ей приходится за спину ее закидывать, – представительница очень большого мифологического семейства таких вот гиперэротичных женских персонажей.

Лекция 13. Славянские боги

Ящер

Мы приступаем к изучению славянских богов. Естественно, это персонажи разновременные. И наиболее архаичные из них будут иметь хорошо выраженные звериные черты. В первую очередь это будет касаться такого бога, как Ящер. В основном то, что я в дальнейшем буду давать по Ящеру, – это материалы книги Бориса Александровича Рыбакова «Язычество Древней Руси», разумеется, с некоторыми моими комментариями. Как следует из имени божества, Ящер представлялся существом зооморфным, о нем мы знаем по ряду источников. Во-первых, мы о знаем о нем из летописей. В летописях говорится о том, что в реке Волхове находился страшный зверь «коркодел», как он там называется. Понятно, что это искаженное слово «крокодил». Итак, страшный зверь коркодел, который перекрывал в реке Волхове водный путь и был бедой для Новгорода, пока он не был убит. Когда же его убивают, то его тело идет вверх по Волхову, а Волхов – река, вытекающая из Ильмень-озера, значит, таким образом, уходит в Ильмень-озеро и там проваливается «в кощьное, то есть во тьму кромешную». Кстати, по поводу кощьного Рыбаков высказывает очень красивую и очень интересную идею, что это обозначение преисподней и, собственно, однокоренное слово известному имени персонажа Кощея (в обоих случаях от слова «кости»). Слово «кощьное», как синоним христианской «геенны огненной» и при этом однокоренное к имени Кощей, дает нам вот такую любопытную параллель к образу Кощея, который действительно воспринимался как владыка преисподней.

Но нас сейчас интересует не Кощей, нас интересует Змей. И вот что мы имеем в связи с образом Змея. Что находится географически в той самой точке (собственно, это не точка, а очень большое место), где из Ильмень-озера вытекает река Волхов. На протяжении многих веков это место называется Перынь. И сквозь все века оно сохранило это отчетливое языческое название. Если мы обратимся к «Повести временных лет», то узнаем о том, что при царствовании Владимира I, еще не святого, культ Перуна в Новгороде вводился огнем и мечом, и в местечке, которое позже получило название «Перынь», было устроено капище Перуна, и, вероятно, речь идет о том, что там изначально находилось капище Змея, но идол Змея был уничтожен, повержен, и позднее был воздвигнут идол Перуна. Впрочем, это было тоже ненадолго, поскольку, как мы прекрасно знаем, вскоре уже будут вводить в Новгороде христианство, которое, впрочем, новгородцам было ничуть не более мило, чем культ Перуна, – в общем, что то, что это – одинаково чужды.

Что мы еще знаем об образе Змея и о мифах и обрядах, с ним связанных. С этим персонажем или, может быть, не с ним, а с аналогичными ему божествами Рыбаков связывает так называемые болотные городища. Что это такое? Это капища идеально круглой формы, которые находились на болотах, и, вероятно, по данным уже сравнительной мифологии, мы можем утверждать, что жертвы, которые приносились в этих капищах, – это были жертвы, принесенные полностью. Раз я говорю о полностью принесенной жертве, то логично, что бывают и жертвы, принесенные не полностью. Что это такое? Отступление о жертвоприношении. Как мы уже говорили в связи с Дионисом, слово «жертва» является однокоренным к нашему некультурному слову «жратва». И снижение термина «жертва» до примитивной «жратвы» есть результат идеологической борьбы против язычества, не больше и не меньше. Повторю, что при традиционном языческом ритуале, жертву частично сжигали, а частично, поскольку жертвой было мясо и другие съестные припасы, язычники эту часть сами и съедали. И не потому, что им было жалко всё это сжигать (это позднейшие домыслы людей, которые не верят ни во что и никогда), а дело было совершенно в другом. Дело было в том, что благодаря совместному жертвоприношению люди как