Межмировые реакции - Мистер Ву

в стороне, бросил на госпожу встревоженный взгляд. Его обычная насмешливая улыбка дрогнула. Остальные прародители замерли, не решаясь даже шелохнуться. Они видели, что Крул, была по виду раздражена, чем-то, чего они не могли понять. А это было смертельно опасно. Но никто не знал, о чём она на самом деле думала.

Экраны

Голос диктора продолжал разносится по мирам, его слова плели нить повествования, уводя в неизвестность. История Стива, показанная на экранах, была загадкой, чьи контуры становились всё более расплывчатыми. Каждое его действие, каждый шаг в пиксельном мире Майнкрафта открывал новые грани, но не давал ответов.

— Если Стив достаточно решителен, — говорил диктор, — он может возводить горы, строить города или сражаться с монстрами, поджидающими его в иных измерениях.

Экраны показали, как Стив, с привычной синей майкой и киркой, складывает блоки в замысловатую структуру. Его движения были точными, механическими. Затем он шагнул к порталу — чёрной раме из обсидиана, внутри которой пульсировал фиолетовый свет. Стив исчез в нём, и кадры сменились: тёмный, зловещий мир, где лавовые реки текли в неизвестном направлении, а крики странных белых существ, эхом отражались от стен.

— Учитывая, что Стив бессмертен и у него в распоряжении всё время мира, — продолжал диктор, — он может достичь чего угодно, стоит лишь поставить цель.

Новые кадры захватили зрителей: Стив, облачённый в железную броню, скакал на коне по крутым склонам гор. Его алмазный меч сверкал в лучах солнца, а за спиной простирались бескрайние равнины, усеянные цветами и деревьями. Он направлялся к окраинам мира, туда, где пиксельный горизонт растворялся в дымке. Вид был неописуемым — величественным и одиноким, как будто Стив был единственным существом, чьё присутствие оживляло этот мир.

— Он — бог, — торжественно провозгласил диктор. — Этот мир — песочница, которую он формирует по своему усмотрению.

Экраны показали, как Стив достаёт зелёный шар — Око Края — и бросает его в воздух. Шар взмыл, указывая путь, и Стив телепортировался к массивному сооружению: тёмной крепости, скрытой в глубинах земли. Её стены, покрытые мхом, дышали древностью, словно они стояли там вечность.

— Путешествуя по миру, Стив столкнётся с рукотворными сооружениями, — продолжал диктор. — Подземельями, заброшенными шахтами, храмами в пустыне. Всё выглядит так, будто их создал другой Стив, такой же, как он. Но, войдя внутрь, он не найдёт никого. Лишь тишину.

Кадры показали Стива, идущего по пустым коридорам крепости. Его факел отбрасывал дрожащие тени на стены, но вокруг не было ни звука, ни следа жизни. Лишь эхо его шагов и ощущение, что кто-то — или что-то — было здесь до него

Миры

Люди из бесчисленных вселенных — от средневековых деревень до футуристических мегаполисов — смотрели на Стива с нарастающим чувством тревоги. Его мир, идеальный в своей простоте, был зеркалом их собственных стремлений: строить, выживать, создавать. Но пустые сооружения, о которых говорил диктор, — храмы, шахты, крепости — разрушали эту иллюзию. Если Стив один, то кто их создал? Люди, чьи жизни были полны борьбы за смысл, начали подозревать, что история Стива — не о боге, а о пустоте. Его бессмертие, его свобода были не даром, а проклятьем, замаскированным под песочницу. Эффект зловещей долины, который они ощущали с самого начала, теперь обрёл форму: Стив был не героем, а отражением их собственной тоски по смыслу, которого, возможно, никогда не существовало. В мирах, опустошённых войнами и вирусами, люди шептались.

— Если он бог, то почему его мир так пуст? И если он не один, то где другие? — Их догадки вели к пугающей мысли: что, если Стив — это они сами, бесконечно строящие в пустоте, не находя никого, кто мог бы разделить их труды.

Бесстрастность эльфов начала трещать. Его действия — строительство городов, сражения на вид в Аду, исследование пустых храмов — были логичны, но лишены души. Пустые сооружения, о которых говорил диктор, ставили их в тупик. Если Стив один, то кто оставил эти следы? Эльфы, чья жизнь была сплетением магии и искусства, видели в Майнкрафте стерильную симуляцию, но теперь они начинали подозревать, что его одиночество — не случайность, а суть чего-то большего. За тем кто наблюдает за ними. Они размышляли: если Стив — бог, то почему его божественность так пуста? И если он не один, то где другие? Их свитки заполнялись гипотезами. Они начинали догадываться: история Стива вела к откровению, что даже гармония может быть иллюзией, скрывающей пустоту.

Орки, бушевали и наблюдали за Стивом с грубой смесью восхищения и раздражения. Его сила, его способность сражаться с монстрами в Аду, его алмазный меч, сверкающий в бою, вызывали у них уважение — вот воин, достойный арены. Но его созидание — фермы, дома, города — казалось им бессмысленным. Зачем строить, если можно разрушить? Пустые храмы и шахты, о которых говорил диктор, вызывали у них ярость: если Стив один, ТО… ПОЧЕМУ ОНИ ВСЁ ЕЩЁ НЕ ТАМ? Они размышляли. Если он воин, то почему не ищет врага? Если он не один, то где его клан?

Гномы смотрели на Стива с профессиональным интересом. Его мастерство в добыче ресурсов, его умение создавать инструменты и строить из камня вызывали у них одобрение. Его шахты, его крепости, его порталы были делом рук ремесленника, чья работа соперничала с их собственной. Но пустота этих сооружений, следы «другого Стива», ставили их в тупик. Если он один, то кто вырезал эти туннели? Гномы, чья жизнь была посвящена созданию вечных шедевров, начинали подозревать, что история Стива — полная фальш. Его бессмертие позволяло ему копать вечно, но для чего? В этом не было смысла. И это пугало.

Вселенная: Ящик Медаки: время и место действия: Помещение Студсовета.

В помещении Студенческого совета академии Хаконива царила привычная тишина, нарушаемая лишь шорохом бумаг и скрипом стульев. На стене, среди плакатов и расписаний, мерцали экраны — чужеродные, незваные, но теперь уже неотъемлемая часть реальности. А в центре комнаты, развалившись на стуле с видом человека, который может в любой момент поджечь мир и посмеяться над пеплом, сидел Мисоги Кумагава. Его пиджак был небрежно расстёгнут, улыбка — как всегда, одновременно милая и пугающая, а глаза, скрытые за этой улыбкой, казались пустыми, но внимательными.

Кумагава был самым большим неудачником своей вселенной. Человек, чьё существование было доказательством того, что можно жить, даже утопая в несчастье.

— Просто знайте, — говорил он, — где-то там есть я, более неудачливый, чем каждый из вас. Смейтесь, живите, не волнуйтесь. Пока я существую, ваша жизнь не