Межмировые реакции - Мистер Ву

Зевс, глава греческого пантеона, искатель приключений из далёких эпох, окончательно «потёк шифером», как шептала Брунгильда, наблюдая за ним из тени. Даже Шива, чьи четыре руки замерли в недоумении, не мог поверить в «гениальность» плана Зевса. Драка с самым одиноким богом? Это было слишком даже для него. Лидер индуистского пантеона размышлял, не повлиял ли на Зевса его старший брат Посейдон, чьё недавнее появление сопровождалось парой «случайных» смертей богов, осмелившихся над ним посмеяться.

Зевс не унимался. Когда трансляция с Трусиками (прозвище 10/10) закончилась, он погрузился в театральную депрессию, раскинувшись на полу и вздыхая так, будто потерял смысл жизни. Однако новая тема — «Самый одинокий бог» — оживила его. Экраны загорелись, диктор заговорил, и Зевс, как ребёнок, впился взглядом в Стива, рубящего дерево в своём квадратном мире. Старик продолжал лежать в форме звёзды, и смотреть на порящий экран вверху.

— Самый одинокий? Да что за бред! Это же… — начал было один из богов, сидевший неподалёку, его голос дрожал от праведного гнева. Но слова оборвались, когда маленькая водяная пуля, стремительная и точная, пробила ему голову.

Все замерли, их взгляды метнулись к Посейдону. Владыка морей сидел неподвижно, его лицо было холодным. Он, в отличие от других, смотрел на Стива с самого начала трансляции с непроницаемым спокойствием. Его присутствие заставило богов, особенно тех, кто сидел ближе, прикусить языки. Никто не хотел стать следующей мишенью.

— Хочу… к Стиву, — раздался тихий, голос из соседней ложи.

Зевс, всё ещё лежавший на полу, резко поднял голову. Кто посмел? Кто осмелился претендовать на встречу с самым одиноким богом раньше него? Он уже мысленно выстраивал очередь, в которой сам, разумеется, был первым. Но, к его изумлению, говорящим оказался не бог, а смертный. Сидящий рядом с Посейдоном, он смотрел на экран с такой же сосредоточенностью, как владыка морей. Как он там оказался? И почему Посейдон, не обращал на него внимания?

Зевс махнул рукой и снова развалился на полу. Если Посейдон терпит этого смертного, значит, всё в порядке. Пусть сидит. Главное — Стив. Главное — новый приключенческий вызов.

От лица Посейдона

В ложе, где восседал Посейдон, владыка морей, царила тишина. В последнее время морской бог был сам не свой. После завершения трансляции о Сайтаме он погрузился в глубокие размышления, которые были для него непривычны, почти чужды. Экраны, эти загадочные окна в иные миры, меняли его. Ещё несколько часов назад он был готов в праведном гневе разорвать всех, кто мелькал на этих экранах, но Сайтама… При одной мысли о лысом герое Посейдон невольно сжимал кулаки — не от злости, а от смеси досады и странного, почти запретного чувства. Уважение? Зависть? Он, один из трёх великих братьев Греции, не мог разобраться в этом. Мысли, вспыхивающие в его голове, были нерациональными, недопустимыми для бога. Он тосковал по Сайтаме — смертному, чья история оборвалась, оставив его в пустоте.

Посейдон откинулся на троне, его взгляд блуждал по потолку ложи, словно ища ответы в трещинах камня. Чтобы отвлечься от этих чуждых эмоций, он покинул свою вип-ложу под стадионом и направился по коридорам к открытой площадке. Но по пути произошло нечто, что он не мог проигнорировать. Два мелких божка, чьи имена не стоили его внимания, болтали, не замечая, кто проходит рядом. Их слова резали слух.

— Столько времени нам показывали это лысое ничтожество, — хмыкнул один, обращаясь к своему спутнику. — Как его там звали?

— Зачем запоминать имена каких-то людишек? — рассмеялся второй. — Обычный Таракан, такой же, как все смертные. Даже рабы живут лучше этого лысого.

Смех божков эхом отражался от стен. Посейдон замер. Его глаза, холодные, как глубины океана, сузились. Он поправил волосы, и аура, окружавшая его, сгустилась, став почти осязаемой. Божки, всё ещё не видя его, продолжали хохотать, но их смех оборвался, когда давление божественной силы аннигилировало их на месте. Прах осел на пол, а коридор погрузился в тишину.

Посейдон прикрыл глаза. Он осознал, что защитил честь человека. Впервые за тысячелетия он почувствовал, как с его плеч спадает груз — не гнев, не гордость, а нечто, что копилось веками. Он признал Сайтаму равным. Слова, сорвавшиеся с его губ, были подхвачены ветром и разнеслись.

— Потому что этот человек достоин.

Он не вернулся в свою ложу. Вместо этого он направился на стадион, к младшему брату Зевсу, чьи выходки уже сотрясали арену. Там он застал нечто странное — трансляцию о человеке с палкой. Его история, в отличие Сайтамы, казалась Посейдону скучной, почти банальной. Человек, рубящий дерево, прячущийся в яме от ночных монстров, — что в нём особенного? И всё же, когда диктор заговорил о «самом одиноком боге», по стадиону прокатился шёпот тысяч голосов. Посейдон, сам того не замечая, стал следить за экраном внимательнее.

Боги вокруг шептались, их голоса смешивались в гул. Одного даже пришлось успокоить, уж слишком сильно кричал. Одни называли Стива богом, другие — пустышкой, третьи не могли понять, почему он не боится. Посейдон молчал. Его взгляд, был прикован к экрану. Он искал в Стиве то, что увидел в Сайтаме, — искру, которая делала смертного равным богу.

— Хочу… к Стиву.

Посейдон не повернул головы. Он знал, кто это — смертный, сидящий рядом, тот, кого он заметил, но не тронул. Раньше владыка морей уничтожил бы его одним движением, но теперь… нет. Экраны изменили его. Сайтама показал ему, что сила не в гордости, а в равнодушии к ней.

Экраны

Тьма, окутывавшая Стива в его земляной яме, начала рассеиваться. На экранах забрезжил свет. Пиксельное солнце медленно поднималось над горизонтом, его лучи пробивались сквозь угловатые облака, разгоняя ночные кошмары. Каждый зритель — бог, смертный, демон — ощутил тепло, словно солнечный свет коснулся их самих. Монстры, шипевшие во мраке, вспыхивали под лучами, их тела растворялись в языках пламени, оставляя лишь дым и тишину.

Голос диктора, спокойный, но с ноткой торжества, разнёсся по мирам.

— Когда наступает день, монстры сгорают под лучами великого солнца. Стив наконец может выбраться из своего убежища и продолжить путешествие.

Кадры показали, как Стив, с привычной синей майкой и потрёпанными штанами, ломает земляные блоки, закрывавшие его яму. Свет хлынул внутрь, осветив его лицо, лишённое эмоций. Он выбрался наружу и двинулся вперёд, шагая по бескрайним равнинам, мимо зазубренных гор и мерцающих рек. Его движения были неспешными, но в них чувствовалась уверенность — уверенность того, кто знает, что мир принадлежит ему.

Диктор продолжил, и его слова звучали как