О милосердии - Луций Анней Сенека

самих себя. И не из-под палки фортуны они это делают, нет, но следуют за ней по собственной воле, равняют свой шаг с ее шагом, а если бы знали, куда она движется, то побежали бы вперед. Мне снова кажется, что слышу вдохновенный голос нашего отважного Деметрия. «Только тем недоволен я, бессмертные, — сказал он как-то, — что вы не открыли мне заранее вашу волю: я бы сразу пришел туда, куда меня теперь зовут. Хотите отнять детей? Берите: я для вас их и воспитывал. Нужна какая-либо часть моего тела? Извольте: не много даю, ведь скоро и весь буду ваш. Хотите лишить меня дыхания жизни? Не буду противиться возвратить вам ваше же даяние. Словом, чего не потребуете вы у меня, все отдам с удовольствием. Жаль только, что мне не известны ваши желания, а то бы я заранее их предупредил. Зачем отнимать? Все и так ваше. Впрочем, отнимать — значит брать насильно, а я ведь все отдаю сам, добровольно».

Ничто не совершается вопреки моему желанию. Я не рабствую божеству, но соглашаюсь с ним. Его воля — моя воля, тем более что я знаю: все происходящее происходит по раз навсегда определенному закону. Нас вперед ведет судьба, и с самого рождения уже решено, что с нами будет. Отдельные факты связаны между собой как следствие с причиной. Целое с частным соединено длинным рядом причин. Поэтому, что бы ни произошло с нами, мы должны переносить это терпеливо. Ничто не возникает в силу слепого случая, но все вытекает из закона необходимости. Заранее определено, что́ тебя обрадует и что́ опечалит. Правда, во многом разнится жизнь отдельных лиц, но сущность ее одна: мы сами преходящи и все, что наше, также преходяще. А потому к чему жаловаться и роптать? Нас для этого готовили. Тело наше принадлежит природе, поэтому пусть она делает с ним, что ей угодно. Будем же всегда довольны и храбры: ведь ничего своего потерять мы не можем. Человеку добра надлежит предаться воле фортуны. Большое утешение для нас то, что не одним нам предназначена смерть, но вся вселенная подпадает этой участи. Не только нам предстоит жить и умереть, но и самим богам; и для них, и для нас это неизбежный путь. Всемогущий творец и правитель вселенной подчиняется законам, им же самим написанным. Повелел однажды — повинуется всегда.

«Но почему бог, определяя каждому удел, был так несправедлив, что на добрых возложил и бедность, и болезнь, и несчастье?» Художник для своих произведений пользуется тем и другим веществом, но сущности его изменить не может. Все держится в силу необходимости и все составляет нераздельное целое. Сонливые умы, жизнь которых — дремота, сотканы из лени, сильный — в полном смысле этого слова — человек обязан своей силой непреклонной судьбе. Правда, для него не ровен будет путь жизни: не раз обратится он вспять и не раз вернется, немало бурь придется ему претерпеть. Зато в этих бурях научится он управлять своим житейским кораблем. Ему назначено плыть против течения судьбы: много тяжелого горя натерпится он. Его дорога лежит по камням и ухабам, он сам должен будет срыть и засыпать все препятствия. Золото испытывается огнем, а добродетель — бедой. Труден путь добродетели и лежит высоко!

Крут поначалу подъем, поутру освеженные кони

Всходят едва по нему. Наивысшая точка — на полдне,

Видеть оттуда моря и земли порой самому мне

Боязно, грудь и моя, замирая, от страха трепещет.

Путь по наклону — к концу, и надо уверенно править.

Даже Тетида, меня внизу в свои воды приемля,

Страхом объята всегда, как бы я не низринулся в пропасть.

Что же ответил на эти слова тот проставленный высокородный юноша? «Прекрасно! Всхожу на колесницу. Стоит увидеть все это, даже если придется заплатить падением. Бог не перестает запугивать отважную душу:

Должен ты там пролетать, где Тельца круторогого минешь,

Лук гемонийский и пасть свирепого Льва; Скорпиона,

Грозные лапы свои охватом согнувшего длинным».

Тогда отвечает ему Фаэтон: «Так впрягай же скорей колесницу! Твои страшные слова лишь разжигают мое нетерпенье: хочу твердо встать там, где колеблется сам бог Солнца». Ленивые и низменные души любят путь спокойный; доблесть стремится ввысь.

6

«И все-таки зачем бог допускает, чтобы с хорошими людьми случалось несчастие?» Нет, не допускает. Бог честного человека избавляет от всего дурного. Высоконравственным людям чужды позор, преступления, злые мысли, своекорыстные намерения, зависть к чужому добру и другие подобные пороки. По-твоему, может быть, и имущество добродетельных людей должен беречь бог? Но нажитое добро они сами мало ценят. Демокрит не захотел быть богатым: он считал богатство обузой для благородного ума. Вот видишь, иной раз бог и хорошему человеку посылает то, чего тот сам к желает.

«Но часто добродетельный лишается детей». Конечно. Однако ведь настанет время, и сам он умрет. «Его ссылают на поселение в чужие края!» Так что ж? Когда-нибудь покинет же он раз навсегда свое отечество. «Его умерщвляют». Пускай. Нередко такой человек и сам лишает себя жизни. «Честные люди часто терпят лишения». Да. Они и рождены для того, чтобы служить примером другим и учить их терпению.

Представь себе, что бог говорит так: «Что можете иметь против меня вы, любящие справедливость? Некоторых окружил я мнимыми благами и гордых ввел в заблуждение, погрузив их в долгий обманчивый сон; я украсил их золотом, серебром и слоновой костью. Но не в этом истинное благо. Если бы вам удалось увидеть тех, которых вы считаете счастливцами, в их настоящем виде, то открылись бы пред вами и их несчастье, и нечистота, и бесстыдство. Они, как и стены их домов, окрашены только снаружи. Их счастье лишь тень счастья. Пока хорошо им живется, они блестят и роскошью своей вызывают удивление в других; но раз постигнет их неудача, тотчас обнаруживается, какая ужасная грязь таилась под покровом внешнего блеска! Вам я дал нетленные блага. Чем сильнее будете любить их, чем пристальнее станете присматриваться к ним, тем бо́льшую цену получат они в ваших глазах. Я внушил вам презрение и отвращение к страстям. Извне вы не блестите; ваше благо — внутри вас. Так, миропорядок презирает все внешнее, находя удовлетворение в созерцании самого себя. Все наилучшее вложил я в вас. Не нуждаться в счастье — вот ваше счастье».

«Но они терпят много горя, много трудов и