Огонь. Она не твоя.... - Весела Костадинова

Альбина выпрямилась, расправив плечи, и её голос стал чуть резче, с лёгкой ноткой укоризны:

— Яр, угомонись. Дима никогда не был простым исполнителем. Мы с ним партнёры. И всегда ими были.

Ярослав замялся, словно его слова застряли в горле. Тоже выпрямился, садясь так, что его плечо коснулась ее плеча, и в его взгляде мелькнула смесь любопытства и чего-то ещё — то ли обиды, то ли давнего, затаённого вопроса. Он кашлянул, будто собираясь с духом, и спросил, понизив голос:

— А… почему замуж за него не вышла?

Альбина застыла на мгновение. Её брови слегка приподнялись, а затем она чуть наклонилась к нему, и уголок её губ дрогнул в лёгкой, чуть горькой улыбке.

— Потому что мы — друзья, Яр. Открою тебе тайну, — она сделала паузу, словно давая словам осесть в воздухе, — не всё в этой жизни постелью меряется.

Его рука вдруг поднялась, медленно, словно он сам не до конца осознавал, что делает. Пальцы коснулись её щеки, осторожно, невесомо, скользнув по коже, тёплой и чуть влажной от духоты комнаты. Альбина едва заметно вздрогнула, но не отстранилась. Его рука задержалась, поглаживая, а затем скользнула к затылку, зарываясь в её распущенные рыжие волосы, растрёпанные и мягкие, будто огненные нити, ускользающие между пальцами. Вторая рука легла на её лицо, обхватив подбородок, удерживая, словно он боялся, что она исчезнет.

— Знаю… — хрипло прошептал Ярослав, наклоняясь ближе. Его голос дрожал, выдавая внутреннюю бурю. Его глаза, тёмные, с расширенными зрачками, жадно скользили по её лицу, задерживаясь на каждой черте: на тонкой морщинке у уголка рта, на едва заметной россыпи веснушек на скулах, на её губах, которые чуть приоткрылись, словно в ожидании. Время, казалось, замедлилось, и воздух между ними стал густым.

— Кофе будешь? — выдохнула Альбина, её голос был едва слышен, пропитанный смесью неловкости и нарастающего жара, который она пыталась скрыть. Её сердце колотилось так сильно, что ей казалось, Ярослав сейчас почувствует этот ритм, услышит его, как барабан, отдающийся в её груди. Внутри живота разливалось тепло, предательское, волнующее, и она невольно сжала пальцы, вцепившись в край дивана.

— Нет… — выдохнул он, и его губы накрыли её, жёстко, отчаянно, словно он пробивал невидимую стену, что годами стояла между ними. Поцелуй был не нежным — он был голодным, требовательным, срывающим все барьеры, которые они так долго строили. Его руки сжали её лицо крепче, пальцы запутались в волосах, и Альбина почувствовала, как её собственное сопротивление тает, растворяется в этом напоре. Она могла бы остановить его. Могла бы оттолкнуть, сказать что-то резкое, вернуть всё в привычное русло их колючих разговоров.

Но она не хотела.

Её руки, словно сами по себе, поднялись к его плечам, цепляясь за ткань рубашки, сминая её в пальцах, срывая пуговицы, не заботясь ни о чем. Она ответила на поцелуй, сначала неуверенно, а затем с той же страстью, позволяя себе утонуть в этом моменте, в его тепле, в его запахе — смеси табака, кофе и чего-то ещё, такого знакомого и такого чужого одновременно.

Внутри неё словно взорвался вулкан. Альбина не ожидала от себя такой реакции — её тело, будто спавшее годами, проснулось с болезненной, пугающей яркостью. Каждый его поцелуй, каждый рваный вдох отзывался в ней дрожью, электрическим разрядом, пробегавшим от кончиков пальцев до самого сердца. Ярослав покрывал поцелуями её лицо, спускаясь к шее, к ключицам, его губы были жадными, нетерпеливыми. Его пальцы, грубые и горячие, скользнули под край её футболки, срывая её с плеч. Альбина выгнулась навстречу, её дыхание сбилось, стало прерывистым.

Ярослав задыхался не меньше. Его глаза, потемневшие от желания, горели, когда он смотрел на неё — не отрываясь, словно боясь упустить хоть мгновение. Он легко подхватил её за бёдра, его руки, сильные и уверенные, прижали её к себе. Альбина обхватила его шею, её пальцы зарылись в его волосы, пока он нёс её в спальню, не прерывая поцелуев. Его губы скользили по её коже, оставляя за собой горячие следы, а её собственное тело, казалось, пело под его прикосновениями, требуя большего, не в силах ждать.

Ярость, злость, усталость, желание — всё смешалось в один огненный коктейль, бурлящий в её венах, сжигающий остатки разума. Альбина подчинялась его движениям, его ритму, растворяясь в этом вихре ощущений. Ярослав, будто читая её мысли, угадывал каждое её желание — его прикосновения, уверенные и жадные, находили те точки, что заставляли её тело дрожать, а дыхание — срываться в хриплые стоны. Его руки скользили по её коже, горячие, почти обжигающие, оставляя за собой следы, которые, казалось, пульсировали в такт её бешено бьющемуся сердцу.

Она не сдержалась — крик вырвался из её груди, резкий, почти первобытный, и этот звук, казалось, подстегнул его. Ярослав ускорился, его движения стали ещё более напористыми, словно он стремился довести её до края, за которым уже не было ничего, кроме ослепительного наслаждения. Волна удовольствия нарастала внутри Альбины, мощная, неудержимая, затопляя всё — мысли, сомнения, реальность. Её голова отключилась, мир сузился до этого момента, до их сплетённых тел, до его дыхания, тяжёлого и прерывистого, у её виска. Она цеплялась за него, пальцы впивались в его плечи, оставляя красные следы, пока её тело, напряжённое, как струна, не содрогнулось в сладостной агонии, унося её за грань.

И вдруг она услышала его ответный стон — низкий, хриплый, вырвавшийся из глубины его груди. Это был звук, полный такой же неудержимой страсти, что захлёстывала её саму. Тело Ярослава содрогнулось, охваченное огненной волной, и он окончательно потерял контроль, отдаваясь этому моменту без остатка. Его пальцы зарылись в её рыжие волосы, сжимая их, словно он искал в них спасение, пока его губы продолжали покрывать её шею, скулы, губы жадными поцелуями. Альбина чувствовала жар его дыхания, его сердце, бьющееся в унисон с её собственным, и это единение, эта близость была почти невыносимой.

А потом, будто силы покинули его, Ярослав уронил голову ей на грудь. Его тёплое дыхание касалось её кожи, замедляясь, становясь глубже, пока он прижимался к ней, словно ища убежища в её тепле. Альбина замерла, её пальцы невольно скользнули по его затылку, перебирая влажные от пота волосы. Момент растянулся, хрупкий и уязвимый, как тишина после бури. Их тела, всё ещё дрожащие от пережитого, сплелись в этой тишине, и комната вокруг них, казалось, затаила дыхание, растворяясь в мерцании отсветов заката за окнами и их сбившихся ритмах.

Дыхание Ярослава