Адмирал Колчак. Драма Верховного правителя - Владимир Геннадьевич Хандорин

Ясно было, что какое-то время многие были вынуждены сотрудничать с коммунистами из-за куска хлеба, особенно те, кто имел семьи. Осенью 1919 года рассматривалось дело начальника Академии Генерального штаба генерал-майора А.И. Андогского, еще в 1918 году перешедшего к белым с другими сотрудниками Академии и обеспечившего перевозку ее имущества. Контрразведке стало известно, что Андогский привлекался советской властью в качестве эксперта к участию в мирных переговорах с немцами в Брест-Литовске; генерал был обвинен в активном сотрудничестве с большевиками. Дело дошло до Колчака. Он нашел обвинения неосновательными и повелел дело прекратить. В изданном по этому поводу приказе от 20 октября 1919 года Верховный правитель распорядился отложить до победы в войне расследование всех дел, связанных с вынужденной службой кого бы то ни было у красных, поскольку, как говорилось в приказе, в обстановке временного разъединения России нельзя выяснить всех обстоятельств этих дел.

На практике вопрос о красном и белом терроре и их соотношении слабо изучен по причине отсутствия полного статистического учета что с красной, что с белой стороны. Подсчеты велись историками навскидку, на основе уцелевших документов с приговорами и постановлениями соответствующих органов (у красных – ЧК, ревкомов, ревтрибуналов, у белых – военно-полевых и окружных судов). В связи с этим они очень приблизительны. Наиболее общепринятой является версия, зафиксированная в Википедии, по которой жертвами красного террора были примерно 1 млн 200 тыс. человек, белого террора – около 300 тыс. человек.

Это не мешает неосоветским пропагандистам упорно повторять заклинания советского агитпропа о якобы ужасающих масштабах «белого террора», в сравнении с которыми красный террор, по их утверждениям, во-первых, носил «умеренный» характер, а во-вторых, являлся «вынужденным ответом на белый террор». В реальности дело обстояло с точностью до наоборот. Задолго до официального объявления красного террора любые попытки сопротивления советской власти, включая мирные демонстрации и забастовки, беспощадно подавлялись, что вызывало, по мере усиления радикальных мероприятий власти (связанных с отъемом собственности, выселением из жилищ, правовой дискриминацией целых слоев населения), и нарастание сопротивления, которое вскоре стало приобретать вооруженный характер и вылилось в Гражданскую войну. В дальнейшем эскалация насилия и ожесточения стала взаимной, как это обычно бывает в гражданских войнах. И, с одной стороны, можно признать, что эксцессы на местах, связанные с проявлениями жестокости, насилиями над пленными (а иногда – и над их родственниками и прочим мирным населением), были с обеих сторон достаточно массовыми. Как уже говорилось, большими жертвами сопровождалось подавление Омского восстания 23 декабря 1918 года, причем в числе убитых в результате самосудов оказались несколько депутатов Учредительного собрания, непричастных к восстанию.

Мрачную известность в Гражданской войне стяжали карательные отряды – как войсковые (в том числе казачьи), так и милицейские (омоновские). Составленные из добровольцев, кровно ненавидевших советскую власть, они порой чинили дикие зверства. Страшной славой пользовалась контрразведка, в которой на практике допускались и пытки к подследственным. У красных аналогичной славой пользовались ЧК и ЧОНы (части особого назначения, исполнявшие функции карательных отрядов).

Докладная записка управляющего Енисейской губернией П.С. Троицкого министру внутренних дел В.Н. Пепеляеву о бесчинствах местных военных властей

21 ноября 1919

[ГА РФ. Ф. Р-1700. Оп. 7. Д. 20. Л. 2–2 об.]

В советское время много писалось и говорилось в пропагандистских целях о фактах белого террора и проявлениях зверств, вещественными доказательствами на эту тему изобиловали экспозиции краеведческих музеев. Действительно, такие факты имели место. Но как себя вели красные? Об этом тоже сохранилась масса архивных документов, многие из них опубликованы. Повстанческие партизанские вооруженные формирования зверски вырезали всех сторонников белых. Так, в селе Всесвятском Петропавловского уезда в мае 1919 года красные партизаны после жестоких пыток убили местного врача и его жену, предварительно изнасиловав ее[577]. В Канском уезде красные партизаны в том же месяце распяли священника[578]. По Томско-Алтайской епархии партизанами было убито около 30 священников, при этом, как правило, они подвергались предварительным истязаниям, а храмы осквернялись[579]. В селе Колыванском Томской губернии они подвергли групповому изнасилованию местную учительницу[580]. В селе Салбе Минусинского уезда Енисейской губернии соратники партизанского вожака Щетинкина прямо в его штабе по очереди изнасиловали беременную жену убитого ими белоказака[581].

Не лучше партизан порой вели себя и регулярные части Красной армии, и представители советской власти на местах. Перед бегством из Перми в декабре 1918 года большевики утопили в Каме викарного епископа Феофана и 6 священников; пленным белым выкалывали глаза, вырезали ремни из кожи, отрезали уши и половые органы[582]. После занятия красными Екатеринбурга в июле 1919 года город подвергся жестокому погрому, беженцы сообщали о 3 тыс. убитых мирных жителей[583]. А уже впоследствии, после падения власти А.В. Колчака, советские каратели буквально утопили в крови Западно-Сибирское восстание крестьян, когда в марте 1921 года председатель Сибревкома И.Н. Смирнов телеграфно доносил В.И. Ленину, что при подавлении восстания в одном только Петропавловском уезде убито 15 тыс. крестьян, а в Ишимском уезде – 7 тыс.[584] Разумеется, такие «неудобные» документы в советское время всячески замалчивались.

И дело не только во взаимном ожесточении, сопровождавшем Гражданскую войну. Уже говорилось, что само по себе смутное время, сопровождавшееся частой сменой властей, разрушило в сознании масс народа нормальные представления о законности. Обесценилась и человеческая жизнь. Партизаны истребляли представителей власти, офицеров, милиционеров, богачей, грабили казенные и частные учреждения, золотые прииски, пускали под откос поезда (не только товарные, но и пассажирские). Карательные отряды поступали в ответ с не меньшей свирепостью.

Но в данном вопросе важно другое, а именно: позиция власти. И здесь следует признать, что красный террор был качественно иным, намного более массовым, системным и организованным. В основу его легли два документа: постановление Совнаркома РСФСР от 5 сентября 1918 года «О красном терроре»[585] и приказ народного комиссара РСФСР от 4 сентября 1918 года «О заложниках»[586]. Эти документы определили два главных отличия красного террора от белого: 1) предоставление органам ВЧК права внесудебных расстрелов; 2) массовое взятие заложников из «классово враждебных» слоев населения с применением к ним расстрелов как меры устрашения. Таким образом, советская власть ввела в систему в этот период внесудебные расправы и массовые расправы над мирным населением (известны, в частности, массовые расстрелы заложников в ответ на покушение на В.И. Ленина и на убийство М.С. Урицкого). Иногда террор применялся к целым социальным группам, как в известной директиве Оргбюро ЦК РКП(б) 29 января 1919 года о «расказачивании»[587], подписанной Я.М. Свердловым и предписывавшей поголовный террор в отношении «богатых казаков». Само понятие права трактовалось в ст. 1 «Руководящих начал по уголовному праву» РСФСР 1919 года следующим образом: «Право – это система (порядок) общественных отношений, соответствующая интересам господствующего класса и охраняемая организованной его силой»[588]. То есть право