Долгие Дороги - Дэн Марко

Видя это, мальчик подбежал к чёрному чудовище и обнял того за слабо дёргающуюся грудь. Прижавшись всем телом, он успокаивал его, гладя по взъерошенным коротким волосам. Прислушиваясь к каждому редкому, и приглушённому судорожному всхлипу огромного великана.

– Всё хорошо. Вот так. Тише. – спокойно приговаривал ребёнок, шепча успокаивая великана. – Вот так. Всё хорошо…

– Я… – когда-то суровой громоподобный голос, сейчас с тем же рычанием, но более тихим, дрожал от горя, с которым претеритант, не смотря на всю свою силу не мог справится. Ибо не мог справится с самим собой. – Я так больше не могу… – Он останавливался, тяжело дыша, с невиданным ранее ужасом, озираясь по сторонам комнаты. – Почему? Я убил этих людей. Но я не хотел! Я знал, что они были невиновны! Но этот гнев, этот проклятый гнев!.. Я не в силах его больше вынести…

В конце концов могучая, непреклонная скала обрушилась под давлением медленно стекающей с ней воды.

Мальчик продолжал обнимать его, не отстраняясь ни на секунду, даже когда чувствовал, как пальцы Калеба разрывали под собой каменный пол – настолько сильно горе и сомнение проникли в его огромное сердце.

– Ты помнишь, что я говорил тебе? Я верю в тебя! – продолжая успокаивать, шептал ему мальчик. – Он закаляет тебя, как закаляет и других. Закаляет, чтобы ты познал ценность жизни. – Ребёнок взял в свои руки уже сухие щёки великана и без сомнения, решительно и душевным теплом посмотрел ему в глаза. – Это трудно, я понимаю. Путь человека труден и полон опасностей. Именно для этого мы верим. Верим, что сможем преодолеть эти испытания. Верим в себя, и верим в других. Верим, что будем сильнее всех напастей, и в конце обретаем истину.

– Я знаю, но… – прошептал Калеб. – Это чувство внутри меня, я не знаю, как мне справиться с ним? Дисмас сказал, что…

Ребёнок положил палец ему на губы и тихо прошипел.

– Не слушай другого, не верящего в тебя. Доверяй себе и верь в себя, Калеб. Только так ты сможешь найти и достичь то, чего по-настоящему хочешь тут… – Он указал своим маленьким пальчиком на его сердце.

– А если я окажусь неправ, в своей вере в себя? – со страхом спросил он, но ответ успокоил его метания.

– Тогда ты будешь в этом неправ. Но поймёшь это, скоро. И примешь это. Потому что узришь истину, Калеб. – с этими словами голос в голове гиганта наконец затих, а выплеснутые эмоции удалось вернуть обратно, вглубь души.

Он более чем осознавал смысл сказанного теперь, но останавливаться прямо сейчас, он не мог, слишком многое ещё представляло сделать.

Намереваясь покинуть проклятое место, которое как он уже знал начало разваливаться с падением иллюзий Нерона и его непосредственной смертью, он в последний раз осмотрел покои, которые теперь представляли собой не более чем груду мусора и обломков. Фыркнув, от скопившейся здесь лжи, он направился к выходу, пока верх не обрушился на него.

Стоило ему покинуть сеть почти обвалившихся туннелей в направлении одного из ранее спрятанных за иллюзией разломов, ведущего на поверхность, как в тот же момент, с ним вышел на связь Дисмас.

– Калеб, ты меня слышишь? Что произошло? Длительное время связь с тобой была потеряна.

Усталость медленно брала вверх над Черным Зверем, но он смог найти в себе силы ответить.

– Встретил вражеского претеританта. Пришлось избавиться от него.

– Свободный претеритант, значит? Скорее всего смог выбраться из камеры одной из лабораторий, когда всё уже закончилось.

Достаточно быстро он сменил тему.

– Ты встретил того учёного, Даниэля?

– Нет. – сухо ответил Калеб, вызвав у Дисмаса раздражённый вздох. – Но там были другие люди, выжившие после катастрофы. Претеритант собрал их в пещере и держал внутри в качестве слуг благодаря созданным им иллюзиям.

– Выжившие? – эта часть доклада эмоционально привлекла внимание мужчины в шляпе. – Значит, кому-то всё-таки удалось уцелеть после всего произошедшего… Они сейчас живы?

Калеб обернулся. Позади него уже ничего не осталось от былого притворного величия Нового Рима. Медленно проход позади него начал обрушиваться, а в глубине самой пещеры ещё были слышны крики людей, приглушённые треском и грохотом каменной породы. Вскоре, уже стоя в расщелине у выхода, проход позади него окончательно обвалился.

– Выживших больше нет. – твёрдо заключил Зверь.

На некоторое время воцарилась тишина. Удивительно всегда холодный и уверенный во всём Благоразумный Разбойник достаточно легко переживал смерти неповинных людей. Вскоре, он продолжил.

– Значит, Даниэль мог остаться там, а мог и выбраться, если ты шёл по его следу. Теперь ты отрезан от него… В любом случае, продолжай преследование вплоть до Точки. Ты выносливей чем он, так что это не составит труда. А рано или поздно, его «спутник» к нему снова присоединиться, так что будь готов к тому моменту, когда я окажусь у тебя.

Калеб уже намеревался закончить разговор, но необычайно сильное чувство усталости брало над ним верх. Знакомое отвратительное чувство. Он понимал, что это значит, понимал и ненавидел.

– Ещё не всё. Я не могу продолжать, пока не восстановлю темпаральные энергию. Ты понимаешь, что это значит… – После сказанного, он с силой прикусил губу, когда почувствовал это пустующее слабое чувство, этот голод. Вещь, которую он проклинал в своём омерзительном существовании.

Дисмас услышал его, но пока хранил молчание. Ему было известно, что имел в виду претеритант под этими словами, и Калеб не сомневался, каким именно будет решение этого вопроса.

– Ясно. – более холодно произнёс он. – Немедленно возвращайся к ближайшим руинам телепорта РИСИ и переместись по мне. Я объясню учёным, что им нужно будет сделать.

С губ Калеба сорвался недовольный рык. Он злился, снова. На этот раз, не только на кого-то другого в лице Квазара, сколько на самого себя. На цепи своего тела, на собственную слабость, на собственную обречённую природу. Его проклятье, которое и без того омрачало этот грешный путь. Он боялся, хоть и отказывался это признавать.

Не услышав какого-либо ответа, Дисмас прекратил связь.

Калеб закрыл глаза и тяжко выдохнул. Больше усталости в данный момент его беспокоило терзающая изнутри странная тяжесть, возникающая стоит ему вспомнить свои деяния ради обретения столь малого в существовании человеческого бытия. В эти тёмные моменты, как бы он не старался закрывать на них глаза в пучине гнева, даже в столь дорогих строках из Библии, он не мог найти утешения, ибо понимал, как сильно расходятся его слова и деяния.

Эти мысли тяготели и мешали в той же степени, посему ему оставалось