После Сталинграда. Семь лет в советском плену. 1943—1950 - Эдельберт Холль

остальные были нерусскими, например узбеками, казахами, туркменами и татарами. Сам бригадир по национальности казах. Мы часто обсуждаем между собой, почему нерусские всех оттенков, как правило, относятся к нам более дружелюбно, чем сами русские. Даже евреи ведут себя с нами приветливо, несмотря на то что должны бы питать ненависть к Германии. Их поведение заставило меня пересмотреть прежние предрассудки. Мы с ними хорошо понимали друг друга, так как здесь мы все являемся угнетенным народом. А угнетенные народы очень любят свободу. Однако любые шаги в данном направлении решительно подавлялись, так как система всеобщего доносительства делает любые попытки сопротивления невозможными.

Условия труда в бригаде Зайнулина были несколько лучше, чем на прежнем месте. Я договорился с бригадиром о начислении нам самого высокого процента, взамен чего он будет получать половину наших заработков. Таким образом мы стали получать дополнительно по 350 граммов хлеба в день. В чем заключалась наша работа? Мы снова целый день рыли шурфы или дробили камень.

Ночью пришла зима. Сначала было не очень холодно, просто пошел снег. Некоторым бригадам по их настоятельной просьбе выдали зимнюю одежду. Почти все мы получили из специально построенных швейных мастерских теплые вещи. Заключенные-ветераны теперь высказывали опасения по поводу дальнейшего поведения рабочей силы. Если мы не выдержим холодов, это повлияет на единство в наших рядах.

Вскоре после того, как Рупрехт получил свой ватник, стеганую куртку, похожую на одежду степняков, его украли. Взамен ничего не выдали, но взяли за замену 300 рублей. Эти деньги будут взыскивать из его зарплаты. Воры здесь повсюду, и думаю, мы так и не научимся не попадать в расставленные ими ловушки. Пока я надевал свои башмаки, с подоконника кто-то стащил 400 граммов хлеба. Я не видел вора всего лишь долю секунды, пока вид перекрывал Рупрехт, который доставал что-то из-под кровати. Но этого хватило, чтобы хлеб пропал. Четверо сидевших неподалеку русских заявили, что ничего не видели. Даже устроенный охранником осмотр ничего не дал.

Многие уже успели остаться без зимних вещей, так как не очень внимательно присматривали за своими ватниками и валенками. Украденное немедленно выносилось тайком из лагеря, где сразу же по дешевке продавалось местному населению.

Два дня 7 и 8 ноября у нас выходные, которые мы, как обычно, уже успели отработать заранее. Под бой барабанов и торжественные речи за месяц до годовщины Великой Октябрьской социалистической революции мы должны были начать соревноваться друг с другом в честь революционного праздника, чтобы перевыполнить «послевоенный Сталинский пятилетний план». Даже большой бетонный туннель, через который будет проходить речка и который будет проложен под железнодорожными путями, должен был быть закончен к праздникам. Несмотря на то что эти обязательства не были выполнены, рапорт об их выполнении ушел к вышестоящему начальству, чтобы те, кто отвечает за строительство, не получили взысканий.

На самом деле докладывать о том, что работы были реально закончены, можно было только через неделю.

Сегодня Зайнулин разрешил мне остаться в лагере, потому что я все время работаю и нуждаюсь в отдыхе. Сегодня будут показывать фильм, и я обязательно пойду смотреть его с Цубеком, выходцем из Верхней Силезии, который появился в лагере несколько дней назад. К сожалению, мне немногое удалось увидеть, так как помещение было переполнено; кроме того, мне пришлось встать на колени и наклонить голову: в противном случае, если я поднимал голову повыше, она заслоняла экран и не давала смотреть картину. И тогда толпа начинала кричать: «Убери голову, ты, собака!» Я утешал себя тем, что и некоторые другие находились в том же положении.

Вот уже несколько дней мы работаем на экскаваторах. Эти машины выпускают на заводе имени Молотова. Они грузят землю для железнодорожной насыпи на грузовики примерно в два километрах к югу от лагеря в две смены, днем и ночью. Здесь непрерывно трудится масса народу, так как русские хотят поскорее закончить ветку и пустить по ней первые поезда. Повсюду люди работают на расчистке территории. Если работу не могут выполнить машины, то мы сверлим в сложном грунте шурфы, что очень сложно, с учетом отсутствия нужных орудий труда, чтобы экскаватор мог продолжать работу. Постоянно ездят взад-вперед 30 грузовиков «ЗИС-Урал», в том числе и новые самосвалы. Они работают и днем и ночью. Прибыли еще двое немцев: упомянутый Людвиг Цубек из Верхней Силезии и Хайнц Беккер из Вестфалии. Оба, как и мы, были осуждены по статье 206. Оба работают в мастерских, так как и у того и у другого умелые руки.

58 градусов мороза

Морозы становились по-настоящему суровыми. Неожиданно температура опустилась до отметок, которых здесь не помнили даже старожилы. Уже утром, когда мы успели встать и получить свой скудный завтрак, мы смотрели из окна, не превышает ли температура 50 градусов мороза. Темный грязный барак, стены которого начинали разрушаться от сырости, был переполнен.

Уже довольно долго нам приходилось спать на полу, и нередко по утрам мы обнаруживали, что кто-то помочился на нас с верхних нар. Весь мусор здесь тоже бросают на пол. На несколько ночей нам с Рупрехтом достались верхние нары, но они настолько узкие, что спать там можно только на одном боку. Если кому-то захочется повернуться, другим тоже приходится менять положение. А если ты встанешь, чтобы пройти к двери, к бочке, в которую ходят помочиться, вернуться обратно на свое место очень трудно. Поэтому мы постарались снова спать на полу.

По утрам и я, и Рупрехт чувствовали себя измочаленными. По слою инея на окне мы определяли примерную температуру снаружи; о том, стоит ли там 30, 40 или 50 градусов мороза, можно определить по толщине слоя. Снаружи сразу же пробирает мороз, от него перехватывает дыханье. Как можно скорее мы бежим в столовую, где уже стоит брань тех, кто подает еду для каждой бригады по отдельности. После завтрака мы снова ложимся и с трепетом ждем, какое решение по поводу работы примут сегодня дежурный офицер или его помощник. Если мы не должны выходить на мороз, что происходит обычно при больших морозах, раздается радостный гул. Если же следует команда «выходить на работы!», сразу же слышатся ругань и жалобы.

По возможности многие старались любыми способами отлынивать от работы. Они не выходили к караульному помещению и, наоборот, старались спрятаться где только можно. Однако сразу же после лагерной переклички начинался поиск уклоняющихся. Вскоре большинство из них находят и тычками и затрещинами гонят на работы. В наказание в следующие два дня их хлебный паек