Сделка - Лисса Джонс

– Слушай… Не парься, а? Да, тебе сейчас нельзя ввязываться в такое. Я буду в доках. О твоем участии никто не узнает.

– Кир, это…

– Подожди, послушай! Девочки всегда хотят денег. А такие, как мой папаша и его дружки, хотят полной анонимности и безопасности. Хотят развлечений! Мы дадим это. Организуем им то, чего они и без нас жаждут.

– Нет.

– Почему?! Разве вчера было не весело? Только теперь мы будем продавать, а не покупать.

– Нет. Никакой наркоты. Ты не видел, во что превращаются люди, жаждущие дозы. Готовы себе на живую зубы рвать и по органам распродаваться. И тем более не хочу иметь дело с теми, кто снимает шлюх.

– Да блин! Это их проблемы! Слушай… Ну, не будем пускать всякий сброд. Только их. – Кир кивает на папку с документами и алым словом «Отказано». – Таких, как эти. При бабках. Которые за понты готовы купить бодяжный вискарь. Они даже не отличат разбавленный от неразбавленного. Они наживаются на всех, Вить. Так почему бы нам не нажиться на них?

– Робин Гуды, блин. Ты собираешься ввязаться в полнейшее дерьмо. Оно того не стоит.

– Соглашайся. Обещаю, никого младше восемнадцати.

Бестужев отвечает не сразу, но Кир знает – Вик вот-вот согласится. Надо только еще немного подтолкнуть его. И Воронов не видит ни одной причины этого не делать.

– И, знаешь что… Ты полетишь в свою Германию или Америку… А я останусь тут. Налаживай там связи. А я попробую нащупать эту золотую жилу. Мы закроем его, как только откроется галерея. Это ненадолго.

Три.

Два.

В серых глаза, устремленных на Воронова, все еще плещется сомнение, но они всегда влипали в разное дерьмо вдвоем – и успешно выкручивались! Все получится и в этот раз.

– Хорошо. Пусть еще будет дресс-код на входе. Если человек не из этого мира, – Вик кивает на чиновничью папку, – то…

– Он не попадет в наш маленький Эдем, – заканчивает за него Воронов, хлопая в ладони. – Я понял.

– Сколько у тебя?

– Лямов десять.

– Стройка и покупка здания в пролете.

– Аренда?

– Да. Можно самое дешевое здание в долгосрок. Мы все равно его переделаем. Давай поищем, что у нас сдается сейчас.

Через пару часов они находят здание – помещение бывшего завода.

Огромное. Пустующее. Даже в таком виде притягивающее молодежь со всех концов города. И Вик просит подать бумагу с карандашом. Концепт клуба рождается в эту ночь под евграфьевский самогон, самокрутки Воронова и играющий на фоне по старенькому телевизору фильм «Гадкий Койот».

Глава 31

Виктор

Свежий ветер приносит с собой аромат мокрой земли, вечернего солнца и безграничной далекой свободы. Пленяет взгляд синева необъятной акватории Финского залива. Дремлют корабли величественного морфлота.

С крыши худшколы открывается потрясающий вид на порт Кронштадт. Неповторимый и единственный в своем роде: в последние годы почти все входы на крыши зданий острова заперты на замки.

Время здесь течет не так, как в остальном мире. Бег замедляется, и ты словно замедляешься вместе с ним, получая возможность вырваться из бесконечной крысиной гонки и осознать истинно важные вещи.

Евграфьев в клетчатом плотном пиджаке и сером берете не торопясь подходит и садится рядом на металлический скат. Предлагает закурить. Обычные – все те же, что и пять, семь, десять лет назад, – сигареты.

Впервые лет за пять-шесть соглашаюсь.

Видимо, «бывших» все же не бывает. Сигарета привычно ложится между пальцами. Щелчок зажигалки. Затяжка. Мы оба выпускаем облака сизого дыма.

Вкус тоже ничуть не изменился. Дерьмовый, горький, едкий.

– Иван Сергеевич, вам же вообще-то нельзя. – Глядя, как художник с наслаждением затягивается, прищуриваюсь. – Часто рекомендации врачей игнорируете?

– Мне шестьдесят семь, Вить. Старость и так несладкая. А когда такая, как у меня, особенно. Так к чему уж бросать? Напротив. Пилюлю хочется подсластить.

Слова учителя горькие, но неотвратимые.

– Что с тобой происходит? – А его вопрос требует ответа, признавать который я напрочь отказываюсь. Отказывался – так правильнее.

Сегодня днем я сказал Василисе: то, что происходит между нами – исключительно страсть. Совпали на химическом уровне, и вот уже двоих неумолимо тянет друг к другу.

Желание, присущее даже животным. Ничего романтичного или прекрасного в этом нет.

Только вот минуту назад я сделал то, что обычное физическое влечение не предполагает от слова совсем. Я действительно захотел помочь. Захотел закопаться в чертежах и провести десятки часов с переносом их в нормальные документы, найти людей из комиссии, которые могут подергать за нужные ниточки и выбить-таки этот грант.

Хочется сделать что-то для нее.

Нравится, когда она смотрит с восхищением. Когда видит во мне кого-то, кем я вечно пытался стать, но казалось, что так и не стал. Не дотянул. И только рядом с ней словно… Нет, даже не получаю второй шанс или очередную попытку.

Сегодня с Василисой Никольской я испытал новое чувство.

Будто я уже в той самой точке «Б». И больше не нужно строить мост от пресловутой «А». Словно все уже сложилось. И я могу быть счастлив ни когда-то еще, когда закрою очередную сделку или проект. Не так, как раньше: когда Аля закончит универ или когда мы поженимся. Просто прямо сейчас. Когда мы рядом.

Вместе.

Осознание, когда Василиса заявила, что я не хочу «замечать очевидного», накрыло, долбануло по голове с такой силой, что череп едва не раскололся.

– Все хорошо. – С непривычки от особо долгой затяжки горло сушит. – Голову вышел проветрить.

Легкий ветерок ласкает кожу. Подставляю порыву лицо, закрываю глаза, затягиваюсь еще раз. Сколько лет не сидел на этой крыше и не курил вот так, как обычный беззаботный подросток.

– Ты зачем девочку-то привез?

Василиса.

Имя в голове звучит собственным голосом. Имя рисует хризолитовые сверкающие глаза и хитрую улыбку.

– Не знаю.

– Знаешь. Вот не ври, Витя. Знаешь.

Хмыкаю, но никак не комментирует слова Евграфьева.

Конечно, знаю. Точнее, узнал вот только что. Разобрался в собственной мешанине чувств. Однако вопрос все еще актуален.

Что делать?

Только в бульварном дешевом романе громкие обещания и красивые слова могут выглядеть хоть сколько-то серьезно. Такие романчики извращают души и мысли, заставляют верить в сказки. В истории, где… О, боже! Вот она бросает ради него отца и дело всей жизни! Или где он ради нее несется на белом коне сражаться с призраками и демонами и вырывает зубами «долго и счастливо»! Свадьба. Дети. Хэппи энд. И что там после этого «энда»?

Безвкусная